Диковиннее диковинного

А сейчас, дети, я расскажу вам сказку.

Жили-были на белом свете два друга, со школьной скамьи знакомы. И были у них диковинки заморские, гаджетами зовущиеся.

Дюже любил первый друг вещицы свежие да интересные. Привезли коробейники шкатулку музыкальную без кнопочек? Появилась в торговых рядах вещица звоняще-говорящая да пальцу токмо послушная? Камера-обскура для спорта зело экстремального? Shut up and take my money, как басурмане говорят! В общем, каждую луну появлялось у друга что-то этакое, ибо злата хватало обычно. А если нет — у ростовщика взять али «старую» приблуду за полцены продать.

Не было у второго друга такой любви к диковинкам новым. Любил он, когда диковинка послушна воле его и в руке лежит крепко. «Зачем мне, — говорил он, — новая, коли и со старой любо мне?» И за новой приблудой шёл не раньше, чем старая концы отдавала. Мог и годы не ходить.

Потому вступали други нередко в диспуты научные, троллингом именуемые. «Что ж ты, друже, с поганью ходишь? Её же при царе Горохе перестали делать! Она и эфир зело быстрый не ловит, и куриц по свиньям не метает, и обскура в ней не та… Может, басурман ты какой?» — зачинал речь первый друг. «Не нужно мне боле, ибо диковинка моя умеет всё, что нужно мне. А вот зачем тебе соловьём свистелка да ядер зело много, коли до вечера дожить не может приблуда твоя?» — в который раз ответствовал ему второй.

Это всё присказка была, а сказка вот.

Купили себе други в одну луну вещицы заморские, смартфонами именуемые. Взял первый себе самую-самую диковинку: зело огромная, зело вумная, зело новая… Побегать ему пришлось за ростовщиками, конечно: больно дорогая приблуда оказалась для студиозуса. Долго ли, коротко ли — беда случилась: упала приблуда на дорогу мощёную, пошла трещина по стороне передней. Пришлось другу наведаться в избу сервисную, золотишка и там отсыпать. Хватило бы другу на повозку самобеглую, у другого хозяина побывавшего. Второй же с китайцами задружился, вещицу у них купил да Леночкой нарёк. Не желал он злато направо да налево разбрасывать. И вещал первый второму: «Друже, что ж ты за поделку окаянную взял, на коленке узкоглазой собранную! Зело маленькая она, тяжёлая зело, не видит она эфиров новомодных, да и клеймо на ней поганое! Не юродивый ли ты часом, друг мой?» И отвечал ему второй тяжко: «Не нужны мне эти эфиры, да и не видать их в державе нашей. Лучше поведай мне, что твоя приблуда против моей может? Еды требовать втрое чаще али продаваться вшестеро дороже?» Зело утомили его подобные диспуты.

Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Два лета минуло с тех пор, вот третье идёт. И говорит первый друг второму:

— Выручай, друже! Диковинка моя хворает, видимо, час её пришёл… Пятнами покрывается, на куски распадается, речь тихая да невнятная, без еды жить не желает…

Улыбнулся второй недобро, аки лиходей, кистень по руке примеряющий:

— Друг мой верный! А помнишь ли ты, сколько злата отдал мастерам да коробейникам? А помнишь ли речи свои нелестные в адрес мой и приблуды, мною избранной? Почто ж ныне молчишь? Воды в рот набрал али молвить нечего? И кто ж средь нас юродивый?

И молчал первый, ибо нечем было отвечать ему. И знал он, что выговорится второй — да и руку помощи подаст, в беде не бросит. А что злопамятный зело — Бог ему судья.

Сказка — ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок.