В конце девяностых начали у нас на рынках активно появляться процы типа K6-II. Товарищу не терпелось вкусить все прелести современного игростроения, и он поменял свой старенький 486-й на новое чудо техники.

В процессе апгрейда кулер то ли потерялся, то ли вообще не был куплен — товарищ так и не сознался. Поскольку все средства уже были потрачены, а в общежитии найти лишнего «карлсона» возможности не было, парень начал уж было отчаиваться.

В то же время на один из этажей завезли новую мебель, упакованную по отечественным стандартам. Здесь нам и пришла на помощь смекалка. Взяли стальную ленту шириной три сантиметра с упаковки, сложили в очень плотную «змейку» и примотали к процессору обычными нитками. Было несколько неудобно вставлять весь бутерброд в сокет, но студентам было не привыкать.

Площади теплоотвода хватило на игру с лихвой. Конструкция дожила аж до следующего апгрейда.

Всё началось ещё в школе. Оно было тощим, невысоким (мне до плеча, а я далеко не дылда), вечно немытым и ужасно нескладным. Правда, оно было добрым, и его никто не обижал. Даже любили, но посмеивались (весьма дружелюбно: класс у нас был хороший). Как-то мы совершенно случайно разговорились — уже не помню, о чём именно, на какую-то компьютерную тему. Помню только горящие глаза человека, безумно влюблённого в предмет разговора. Так и пошло: он рассказывал что-то совершенно мне непонятное, но мне нравилось именно то, как он говорил — прямо-таки фанатично. В общем, «она его за муки полюбила, а он её — за состраданье к ним».

Естественно, над нашим недороманом ржала вся школа. «Недо» — потому что роман начался только в одиннадцатом классе, до этого мы «просто дружили», но сплетникам и этого хватало. А вот в последний школьный год… После летних каникул его не узнал никто: за лето он вырос сантиметров на двадцать, и теперь уже я проходила у него под мышкой. Правда, все остальные заскоки остались прежними. Немытость, растрёпанность и фанатизм терпела я одна, остальные восхищались издалека. Потом был институт, первая работа, первая зарплата, истраченная целиком на меня (цветы, театр, кафе, золотой кулон). Он начал мыться, бриться, сделал нормальную причёску, научился быть галантным, начал читать не только мануалы и энциклопедии. Мы обвенчались на третьем курсе. Свадьбу оплачивал он, свадебное путешествие — тоже.

На встрече одноклассников (где-то в конце пятого курса) я была уже с солидным животиком, но ухоженная и хорошо одетая. Он — тем более. Девушки истекали слюнями, но поезд уже ушёл.

Как говорится, чтобы стать генеральшей, надо выйти замуж за лейтенанта и поездить с ним по гарнизонам. Я на это готова. Я люблю его, а не его внешность, интеллект и деньги. Я, если честно, полюбила того маленького нескладёныша, и он это понимает.

Короче, девушки, свитер не вечен! Любите человека, а свитер вы с него снимете, если захотите.

Военный радиотехнический инженерный институт. Направления — от радиоразведки до несанкционированного доступа к информационным ресурсам.

Есть у нас факультет, на котором учатся представители дружественных нам союзных государств. Всё бы ничего, умные парни, но вот с грамотностью что-то подкачали. Как-то проводил маленькую контрольную у этого контингента и получил ответ. Сохраняю стилистику:

Вода вивода азначает клавиатура миш монитор и процесор это для набрать тексти почеркивать фотографи переслать

Улыбались всем преподавательским составом.

Было дело, работал помощником админа в энергосистеме крупного города. Сами понимаете, лес машин всей энергосистемы очень немелкий — счёт идёт на тысячи.

В один непрекрасный день с какой-то нашей машинки разлетается письмо по всему глобальному каталогу с жутко непонятными обычному юзверю латинскими буковками и хоть и английским, но таким знакомым словом VIRUS. То, что антивирь рубанул ещё на почтовике тело вируса и радостно об этом в каждом письме сообщил, похоже, прочитали только мы, а остальные стали звонить в свои саппорты. Всем полетело — и крупным начальникам в том числе. Одновременно. Говорю же: непрекрасный день.

Паники, конечно не было (не та контора), но вазелином запахло явно. Два часа я бегал, потел, выяснял и писал объяснительную начальнику начальника моего начальника. Вроде улеглось, никому не прилетело, только запах вазелина ещё воображался.

Причину нашли, конечно же: молодая, высокая и красивая, добрейшее существо, блондинка во всю голову. Диск с фотками из Крыма, который ей там же, на пляже, доброхоты и записали. Локальный Каспер авторан-злодея пропустил, не посчитав вирусом. Сил на злость уже не было — я прочитал унылую лекцию, что вирусы могут быть и на дисках с фотографиями, особенно если писать их на машинах чужих дяденек. Вроде отчитал. Но последняя фраза барышни сгладила все претензии, вернула мне настроение с избытком и уронила в истеричный (ей непонятный, конечно) смех:

— Ой! А вы знаете, я ведь этот диск ещё двум подругам давала! Одной в прокуратуру, второй в налоговую…

Работаю в техподдержке платёжной системы. Принимаю звонок от девушки.

— Подскажите, попаду ли я на самолёт, если у меня при наборе имени зажевало клавишу?

Интересуюсь, что значит «зажевало клавишу». Оказывается, одна из клавиш просто не сработала, потому в имени девушки оказалось меньше на одну букву. Перенаправил с вопросом к продавцу авиабилетов: мы-то здесь точно помочь не можем.

Вот такая женская логика в плане ассоциаций и словарного запаса.

Пригласили меня как-то в поликлинику вайфай-сеть строить. По описаниям всё проще простого: есть три компьютера с карточками, точка доступа и антеннка к ней на 24 дБ. Задача: на компьютере рентгенолога стоит программка, снимки с которой нужно смотреть на двух других компьютерах.

Прихожу и офигеваю: здание XIX века перестраивалось неизвестное количество раз, кроме того, стены в рентген-кабинете освинцованы. Чуть ли не клетка Фарадея получается.

О каком вайфае они вообще думали?! Тут даже 24-децибельная антенна не помощник: во всём здании я нашёл одну точку, в которой сеть была видна с трёх компьютеров одновременно, да и то постоянно отваливалась.

В общем, всё закончилось витой парой. Перфораторы обнаружили толщину стен — от полуметра и более.

В своё время официальным текстовым редактором ОВД приказом министра был назначен Лексикон. Вызывался, как правило, по F2 из Нортон-коммандера, при этом, открываясь, содержал в окне весь ливер lexicon.exe (причины такого поведения так и остались тайной). Юзверь, увидев этот ужас, инстинктивно давил Esc, а уже потом, очнувшись и вспомнив, как это убрать с глаз долой, закрывал файл.

Сохранив.

Вместе со стоящим нулевым символом #27.

Если в течение дня нас хотя бы трижды не вызвали на «не работает компьютер», мы начинали беспокоиться за криминал: никто ничего не печатает — значит, всех победили.

Знаете, каково это — настроить линуксовый сервер, являющийся единственным источником интернетов в штабе отряда противопожарной службы, находящемся за 180 км от города, показать шефу, как всё замечательно работает, и забыть забить настройки eth0, роутинга и rc.d для OpenVPN в конфиги, а на следующий день не обнаружить этот сервер в сети VPN, так как его выключали на ночь?

Перевели одну компанию на «тонкие клиенты», подняли виндовый терминальный сервер (не брендовый, но собранный из качественных десктопных комплектующих), закупили несколько «тонких» — всё работает, люди рады.

А теперь эпик-фейл: на большинстве рабочих мест используются машинки Core i5, 4 GB RAM, 500 GB HDD, Linux Mint, единственной задачей которых является поднятие в автоматическом режиме сессии RDP. Я не хочу жить в таком мире.