Будучи на старших курсах института, попала я на практику в одну фирму. Начальница отдела кадров превратно поняла смысл фразы «кафедра вычислительных машин» и направила меня к сметчикам. Опыта у меня было мало, поэтому меня посадили набирать «рыбы», которые опытные сметчики доводили до ума. Печатаю я быстро и легко «обеспечивала работой» аж трёх старших сметчиков: все женского пола, за 40, с компьютерами дружат, как я с переборкой автомобильного двигателя, то есть совсем никак.

Разумеется, дамы иногда вызывали своего компьютерщика. И так уж случилось, что он мне понравился. Он не был красавцем, но был обаятельным, воспитанным, неплохо, а главное, аккуратно одевался: отутюженный костюм-тройка, галстук, надраенные до блеска туфли. Айтишник всегда приходил на работу с гладко выбритой головой и приятно пах одеколоном, причём, в отличие от многих мужчин, он не «поливался парфюмом из тазика», а знал меру. Что ещё понравилось — он очень вежливо и обстоятельно объяснял причины возникновения ошибок и методику их устранения. Это помогало, только вот большая часть проблем шла от программы, написанной для сметчиков. А править ее ему не разрешали — дескать, «сторонний проект, на гарантии».

Как же «без палева» привлечь айтишника? Конечно, пожаловаться на проблему. Как назло, в пределах доступной мне части программы косячить было негде, и я решила попробовать вариант «мышка не работает». Пришел админ, посмотрел на меня, выслушал мою несвязанную и запинающуюся речь, перемежаемую хныканьем:

— Вот. Мышка. Не работает.

Админ хмыкнул, проверяя емкость мышиного аккумулятора и силу сигнала:

— С такой скоростью набора и малым количеством опечаток вы производите впечатление опытного пользователя.
— Я на машинке много печатала, — надулась я.
— Ну-ну, — бросил админ и ушёл.

На второй день я «случайно» нажала F1, сидя в программе сметчиков. Та выдала «непонятное окно», на что я не преминула пожаловаться. Действительно, по какой-то странной прихоти программистов, практически каждое окно имело свой список горячих клавиш (как вам сохранение через Shift+F5 в одном окне и через Alt+F12 в другом?), а F1 вызывал не справку, а набор поправочных коэффициентов, корректировку концовок или выбор вида работ в зависимости от активного окна. Мало того, окно по Alt+F4 не закрывалось, «крестика» не было — надо было жать Enter на «нумпаде». Пришёл айтишник, я выпучила глаза в мольбе и беспомощно пропищала, тыкая пальчиком в монитор: «И-и-и…»

Админ закрыл окно, вежливо посоветовал не нажимать ненужных клавиш и сказал, что файл справки — это во-он тот талмуд на подоконнике. Пошёл к выходу, но в дверях остановился, развернулся и сказал:

— Завтра меня не будет, я еду за оборудованием. Так что милые дамы, я был бы вам очень признателен, если бы завтрашний день прошёл без эксцессов.

На третий день я оказалась почти без дел и решила полазить по компьютеру. Первым делом решила проверить ту программу, в которой вынуждена была работать. К моему удивлению, основная база оказалась вообще без единого комментария. Меня это удивило, и я решила покопаться поглубже. В хорошо запрятанной директории я нашла файл с другим именем, расширением и горазо большего размера. Открыла — база! С комментариями, только весит впятеро больше и тормозит раза в три сильнее. Так за курением чужого кода день и пролетел.

На четвертый день я пришла пораньше, слегка поколупалась в программе и вызвала ошибку, которая при нормальной работе вылезти просто не могла. В очередной раз придав лицу страдальческий вид, я пошла в серверную. Админ был уже на месте и просматривал сводную распечатку за ночь. Я максимально глупо, но «бесполезно подробно» попыталась описать возникшую проблему и слёзно воззвала о помощи. Админ ласково подошел ко мне, приобнял, повернул лицом к выходу и, легонько шлепнув по попе, вытолкнул в коридор. В ответ на мою слабую попытку возмутиться он с обезоруживающей улыбкой ответил:

— Человек, способный разобраться в сводной сметной базе и самостоятельно найти запрятанную критическую ошибку, вряд ли нуждается в моих услугах по её устранению.

Друзья потом долго шутили, что я вышла за него замуж только для того, чтоб понять, где же я прокололась?

Пошла я после универа работать по специальности — не зря ж просиживала штаны пять лет в надежде стать экологом. Последние годы я была эникейщицей в паре фирм да бегала по домам, чиня околокомпьютерные неприятности, мелкие и не очень. В новой же должности работа заключалась в написании заключений к определенного рода технике — сиди весь день на стуле и таращься в окно Ворда. Большая часть штата этими познаниями в области компьютера и ограничивалась, но контора располагала тремя экземплярами «компьютерщиков», двое из которых были пропихнуты по блату — ломалось и падало всё довольно регулярно.

Надо сказать, к новой работе я решила немного облагородить свою внешность — постриглась, перекрасила волосы в исходный цвет (сильный уклон в блонд), сняла большую часть цепей и прочего «непотребства» и обзавелась каблуками. В резюме значилось стандартное «ПК: опытный пользователь», и заподозрить меня к причастности к айтишной сфере было сложно.

Прошла пара месяцев. Я, поглядев на наших горе-админов, решила не напрягать единственного нормального парня и все проблемы решала сама, вплоть до отката винды, когда один из «директорских племянничков» решил заняться массовой оптимизацией и потом переставлял ОС у всего отдела, и разборки/прочистки CD-ROM. Жалоб на работу компьютера они от меня так и не дождались, тогда как от остальных дамочек поступало по три заявки в день. Косые взгляды я поначалу игнорировала.

Однажды утром я не обнаружила привычного ярлыка Оперы (а также запылившегося Эксплорера) на рабочем столе. Естественно, вернуть ярлыки на исходные позиции труда не составило. На следующее утро Ворд пожаловался на повреждения экзешника и отказался жить. После нескольких подобных «утренних» и не очень проблем комп пожаловался на отсутствие харда и вообще отказался включаться. Отвертка в ящике — хард оказался аккуратно отключен. Тут явно было нечисто, и я поняла, чьих рук это дело.

На следующее утро диверсия была более мощной — биос снова пищал, требуя на этот раз оперативки, а отвертка исчезла. Ну, недаром девушкам дан маникюр — винты поддались (кто не пробовал, это вполне реально при не очень сильной закрутке и крепких ногтях). Плашки в разъеме попросту не оказалось. Злобно поржав, я достала завалявшиеся в сумке заветные 512 метров DDR2. Через час в комнату заявилась делегация наших «админов» с красными глазищами и злорадной усмешкой: «Все ли у вас в порядке, красна девица?» Вытянувшиеся лица и шестнадцатиугольные глаза при виде моей милой улыбки и открытого Ворда надо было видеть.

Оказалось, они больше недели до посинения караулили дверь моей комнаты с целью узнать, кто же помогает этой блондинке? Допустить мысль, что я что-то в состоянии сделать сама, они не могли, зато извели нервы и решили подловить меня на, как им казалось, фатальной проблеме.

Мужики, не всякая блондинка — дурочайник, и не всякий админ — мозг вселенной. Не недооценивай врага своего по внешности, он может оказаться страшнее, чем на первый взгляд!

Сижу как-то на работе, админю потихоньку. Звонит мне друг, начальник сервисного отдела другой фирмы: «Слушай, ты же в железе хорошо разбираешься?» Отвечаю положительно и думаю, что же такое случилась, что он сам решить не смог?

Оказалось, всем сервисным отделом ребята разгадывали сканворд и застряли на вопросе «Материнская плата». Восемь букв, в конце «Ы» — не догадался никто. По тревоге подняли отдел продаж, пересмотрели все прайсы, перелопатили старые мамки на складе — ничего не подходит.

После звонка друга работа встала и в нашей фирме. В инете перерыли, пожалуй, все модели материнок на все платформы, что смогли найти — глухо. Терзания прекратила блондинка-секретарша:

— Ну вы и тормоза, мальчики! Материнская плата — это алименты.

Я расскажу вам несколько историй из нелёгкой жизни небольшой типографии в девяностых.

Для машинной печати требуются спецформы — жестяные листы, на которые особым красителем в зеркальном отражении нанесён текст или рисунок. Печатная краска прилипает к чёрным участкам и потом переносится на бумагу. Делать формы было дорого, и мы решили обойтись своими силами, узнав, что обычный тонер прекрасно заменяет спецкраску.

Для начала формы несколько суток отмачивались в кислоте. Затем текст печатался на принтере LaserJet III, у которого была отключена печка. Тонер на выходящих листах не держался — работать надо было крайне аккуратно, чтобы не сдуть порошок. Чистая форма укладывалась на листы с незакрепленным тонером, после чего на несколько секунд на конструкцию подавались 220 вольт. Тонер электростатическим способом переходил на форму, которую потом прокаливали под киловаттной лампой. Всё — можно печатать!

Недостаток у этого метода был один — формы частенько «слетали», то есть отслаивался тонер. Но это случалось только на больших тиражах, посему проблемы не представляло.

Спустя некоторое время было решено делать «объёмные» визитки, текст на которых был выпуклым и ощущался пальцем. Для это можно было использовать дорогую шелкографию, но зачем, если под рукой есть LaserJet III? Оказалось, что если визитку обработать парами ацетона, то тонер вспучивался, давая рельеф. Из жести был изготовлен небольшой «гробик», в который вкладывались листы с текстом, а на дно наливался ацетон. Изумительное решение в категории «понты задарма»!

Но ничто не стоит на месте, и в моду вошли визитки и бланки с рисунками из фольги. Особенно солидно смотрелись визитки представителей госорганов с золотыми гербами РФ. Поскольку с оборудованием в типографии было туговато, отдуваться опять пришлось «лазерджету».

Из вынутой печки был сооружен протяжно-нагревательный механизм. Некоторые типы фольги под действием температуры приклеивались к тонеру на бумаге. Решение было очень простым — печатались только гербы или эмблемы для фольгирования, после чего бумажно-металлический бутерброд пропускался через печку. В результате гербы и эмблемы становились золотыми, зелёными или даже радужно-переливающимися. Вторым проходом на листах появлялся чёрный текст.

Хайфа, начало нового тысячелетия. Филиал известной американской софтверной компании, где у окна с видом на море я имел удовольствие работать. Работы было много, но всегда в наличии были чай и кофе, которые потребляли и днём, и ночью.

Самое же главное — бурекасы. Это такие слоёные пирожки с картошкой или грибами, которые посыльный каждое утро приносил прямо из пекарни. Бурекасы были педагогическим приемом наших руководителей: нас не заставляли приходить вовремя, нас заинтересовывали. Трудно поверить, но программеры с зарплатой 3–5 килобаксов и машиной от компании спешили утром на работу, чтобы успеть слопать бесплатный пирожок.

Однажды случилось ЧП: произошло несколько краж. По этому поводу организовали собрание. Первым выступил сисадмин, который серьёзно и аргументированно просил повысить бдительность:

— В наш офис проникают неизвестные люди. В результате украден лаптоп и несколько мышек.

Зал реагировал вяло. Понятно, что мы ни при чём — у нас-то люди солидные. Кроме того, своих дел невпроворот — баги не чинены, продукт на платформе Альфа не строится.

Почувствовав фиаско своего технического зама, слово взял руководитель нашего филиала Михаил. Одна фраза решила всё:

— Уважаемые коллеги! Пока вы безучастно глядите в мониторы, неизвестные люди бродят по офису, жрут ваши бурекасы, а также крадут лаптопы и мышки!

Мы действительно стали замечать, что бурекасов как-то не хватает. Правда жизни резанула по сердцу, глаза собравшихся моментально наполнились ненавистью к неизвестному врагу. Михаил с удовлетворением осмотрел оживившийся зал. Это был успех.

Один мой знакомый — ярый геймер. Всегда таскает с собой PSP, держит дома две навороченных машины и два интернет-канала от разных провайдеров «на всякий случай». А ещё у него есть дача, куда мы однажды выбрались большой компанией. По приезду нас ожидала дополнительная доза романтики — после прошедшей грозы во всем поселке отключили электричество, и нас ждал вечер при свечах у печки, песни под гитару и всё такое. Посреди вечера хозяину дачи стало скучно, и со словами «пойду-ка я рейдеров валить» тот свалил в подсобку. Стало интересно, и я последовал за знакомым.

В подсобке перед моими глазами предстал исполинский агрегат, в котором можно было опознать главные узлы — что-то вроде трехцилиндрового двигателя, печку, электродвигатель и трансформатор. Хозяин дачи растопил печку, залил в бак воду, воткнул в розетку изрядно севший ноутбук и уселся играть в Фоллаут.

Как выяснилось позже, парню просто не нравился запах бензина. Насмотревшись Scrapheap Challenge, наш герой не стал покупать дизельный генератор, а из печки, кусков труб, двигателя от пылесоса и большой кучи механического хлама собрал паровой двигатель собственной конструкции, который одновременно давал ток для зарядки техники, отапливал дом и сжигал дачный мусор.

Начало девяностых. Небольшая контора по ремонту оргтехники, в которой работает электронщиком мой друг Сергей.

Сережа снимает с полки очередного «больного» — портативный копир. Такие копиры приезжали к нам из Америки по серому импорту, после чего прямым ходом шли в ремонт, потому что американскую технику на 110 вольт каждый второй пытался включить в наши 220. Несправность типовая, даже думать не надо, что сгорело — сноровисто, давно заученными движениями Сергей разбирает аппарат, перепаивает пострадавшие детали и отдает механику на сборку. Как хирург: «Я закончил. Зашивайте».

Зашили, но неудачно — механик неправильно заточенными руками схватил самый длинный саморез, которым пропорол корпус блока питания, конденсатор и саму плату. При включении (конечно, через понижающий трансформатор — профессионалы всё-таки) копир делает «пых» и опять не работает.

Сергей глядит зверем, но начинает ремонт сначала. Это уже творческий процесс: выбило все, что обычно не выбивает, даже дорожки погорели. Возни много, но всё когда нибудь заканчивается. Аппарат собственноручно собран, протестирован и поставлен на соседний стол дожидаться клиента.

В мастерскую в спешке вбегает хозяин конторы с какой-то бумажкой. Никто даже крикнуть не успел, чтобы предупредить — копир опять воткнули в 220-вольвую розетку . Копир привычно сделал «пых» и повторно сгорел. Сам не видел, но по словам очевидцев Сергей громко кричал и стучал паяльником по столу, затем взял отвертку и — не буду утомлять читателя.

После третьего ремонта Серёжа срочно вызвал клиента, а копир с тщательно спрятанным шнуром оставил у себя на столе.
Сидит, сторожит девайс, никуда не уходит, только злобно щурится, когда кто-то приближается к его столу.

Приезжает радостный клиент и платит за ремонт — да, даже в те времена такое случалось. Неловко подхватив свой копир, клиент скачет к выходу. Под окнами раздаётся грохот, Серёжа с отрешенным лицом достаёт отвертку и ждёт. Клиент возвращается:

— Ребята, у вас коробочка для копира найдется?

Ребята молча протягивают страдальцу коробку.

— И совочек.

На молчаливый вопрос отвечает: «Вдребезги. Перевернулся и вдребезги об асфальт». Серёжа молча кладет отвёртку на место.

Ошибки программирования, говорите? Автопогрузчик вывалил на машину гендиректора восемь тонн мусора? Фигня!

Склад-автомат в ближайшем Подмосковье, принадлежащий логистической фирме, арендуется кучей компаний для ответственного хранения продукции. Вдоль высоченных многоэтажных стеллажей с десятками тысяч паллет бодро носятся по направляющим каретки автоматических погрузчиков, хватают заказанную продукцию и доставляют её в нужное место.

Одна маленькая, но очень гордая каретка из-за ошибки в коде позиционирования, не сбавляя скорости, доходит до края стеллажа, слетает с направляющих и срезает несущую балку. Весь склад с дорогостоящей техникой и продукцией на миллионы долларов складывается за несколько минут, как карточный домик.

Вот это — ошибка программирования!

Стою утром на остановке, курю, никого не трогаю. Подходит ко мне солидная дама и спрашивает, давно ли проезжал такой-то автобус. Нет, говорю, только отошёл. Стоим еще минуты две; вдруг дама начинает беседу:

— Славная нынче погодка, не так ли?
— Да, погодка что надо.
— Как вы думаете, может ли Бог сделать так, что бы в жизни нашей все было так же славно? Готовы ли вы для этого уверовать в его могущество и стать другом Христа?

Далее следует долгая, заранее подготовленная душеспасительная речь. Понимаю, что напоролась на очередного «Свидетеля Иеговы». Собираюсь уже уйти, но в моей дурной башке созревает нехорошая мысль:

— Не знаю насчет этого, но вот верите ли вы, что Великий Тукс и пророк его Всемогущий Торвальдс могут избавить мир от невзгод?

Дама смотрит на меня с нескрываемым удивлением. Я же продолжаю свою «проповедь»:

— Вижу, вы не знаете про великого Тукса? То-то я не замечаю счастья на вашем лице! Вот, возьмите этот диск (протягиваю очень кстати оказавшийся у меня в рюкзаке Ubuntu 9.04) и загрузите с него свой компьютер. Я уверена, что после этого вы обретете истинное счастье!
— Девушка, вы меня извините, но...
— Да подождите же вы, я ведь еще не успела рассказать вам про священную нашу книгу — «Just For Fun»!
— Девушка, да отстаньте вы от меня!
— Подождите, не уходите! Возьмите хотя бы диск! Вы познаете истинное счастье!..

Последние слова звучали уже вдогонку «миссионерке».