Программил я как-то на пограничников. Частенько ездил по заставам — ставил наш софт, учил им пользоваться... Занесло однажды в одну глухомань, которая находилась в долине между двух высоких холмов. Сопровождали меня техники (тянули сеть) и начальник узла связи тамошнего погранотряда (из любопытства).

Мобильная связь появлялась, только если подняться на вершину холма. И вот понадобилось мне позвонить начальству, чтобы обсудить пару возникших проблем. Самому пилить километр-полтора в горку — как-то лениво, потому я начал подбивать одного из техников составить мне компанию. Начсвязи, услышав, что я собираюсь прогуляться, спрашивает:

— А какой у тебя оператор?
— %Опсос%.
— Вон, видишь забор?

Забор был достаточно высоким: метр кирпича и метр ажурной арматуры.

— Ну, вижу.
— Залазишь вот здесь на забор, идёшь 20 метров вон до того угла (из-за особенностей рельефа тот угол висел над землей уже не на метр, а на полные три), поднимаешь руку с телефоном и ловишь связь.

В ответ на мою скептическую физиономию — дуришь, мол, начальник! — начсвязи ответил:

— Ногу даю на облизание!

Решил испытать: а вдруг? Пройдясь до заветного угла, поднимаю руку — точно, есть связь, аж на два деления! Опускаю руку — «Поиск оператора». Хорошо, в кармане была гарнитура. Так и стоял полчаса на высоте трёх метров, как статуя Свободы, пока не обсудил с начальником пару тем. Спустившись вниз, спрашиваю:

— А откуда ты знал о том, что там ловит %опсос%?
— Так я же начальник связи! Я должен знать о связи на своем участке абсолютно всё.

После этих слов я поверил: граница действительно на замке.

Без лоха и жизнь плоха, но совесть-то у каждого имеется. Впрочем, в погоне за не таким уж и длинным рублём в городке с двумя десятками «решений компьютерных проблем» на 36 тысяч населения братья-айтишники про существование этого органа саморегуляции как-то подзабыли.

Да, клиент знать не знает про дефрагментацию; не догадывается, что на трёх разделах сорокагектарного веника неудобно будет работать; заменяет уже третью материнку при глючном блоке питания; свято верит, что на машинке с 256 метрами оперативы Crysis не идёт из-за кривых рук собственных чад, а на двухъядерном, затюненном по самый си-бемоль реактивном танке можно только тексты печатать; пытается пиратки игр запускать и в инет лазить со второй версией неапдейченного NOD32... Но, извините, припаять саташный шнур данных к новому венику на 320 гигов из-за неимения в наличии нового — я пошел за валерьянкой, держите меня семеро.

Всех денег не заработаешь, а клиента нужно беречь. Ну объясни же ты ему наконец, если пришёл на заказ, где клиент может сам гайку подкрутить и бензин залить, а где коленвал с распредвалом менять под страхом смертной казни запрещено. А то сорокалетний садист потом собственноручно раскрутит вручную заточенной под звёздочку отвёрткой винт на полтерабайта только для того, чтобы посмотреть, что внутри, а на твои круглые глаза от такого надругательства над святынями косо поглядывать будет. И обижаться, что дефибриллятор-айтишник мертвецов воскрешать не умеет...

В одной крупной иностранной компании стоит серьёзная система распознавания текста. А так как компания очень сильно заботится об информационной безопасности, то расшаривать папки строго-настрого (под страхом смертной казни, не иначе) запрещено.

Так вот, обнаружили однажды на сервере с той самой системой распознавания всего одну расшаренную папочку, да не просто расшаренную, а с полными правами: и запись, и удаление. Скандал закатили, папочку прикрыли. Долго мы потом не могли понять, почему же у нас перестала работать та самая OCR-система. Да, именно так: из-за одной маленькой, но о-очень гордой папочки отказалась работать целая система за несколько кило вечнозелёных.

С виндой я знаком давно и плотно: не раз копался в реестре, службах и других интимных местах. Я думал, что неплохо знаю, какие файлы необходимы для работы системы.

Чистил как-то свою коллекцию музыки и картинок. При удалении очередной папки Эксплорер возмутился, что я покушаюсь на системные файлы, и воззвал одуматься, пригрозив крахом системы. «Системным» файлом оказалась обложка альбома, за которой стандартный Windows Media Player лезет в инет при воспроизведении музыки. В процессе дальнейшей уборки выяснилось, что форточки очень беспокоятся и за здоровье хранилищ эскизов картинок — файлов thumbs.db.

Загрузочный сектор, реестр, папка System32? Не-е-ет, уважаемые, творение мелкомягких держится на файлах folder.jpg, album-art.jpg и thumbs.db.

До ночи ставлю Федору. Та ругается: мало, мол, у тебя оперативной памяти. Соглашаюсь на восьмибитные окошки. Заканчиваю настройку, ложусь спать.

Во сне вижу какие-то необычно яркие и интересные сны. Под утро просыпаюсь, бреду в туалет с закрытыми глазами, натыкаясь на предметы. А в голове вместо мыслей надпись:

Недостаточно оперативной памяти для запуска графического режима. Система работает в режиме командной строки.

По работе тестирую домашний шлюз. Он подключён к свитчу, соединяется по PPPoE. В тот же свитч воткнут ещё один шлюз — не для текущих тестов, а для моего личного использования: позвонить куда, сравнить поведение и т. п.

Отключаю от свитча WAN. Шлюз, попосылав немного LCP Echo request и не получив ответа, опускает РРР-соединение. Отлично! Продолжаю заниматься своими делами. Через минуту бросаю взгляд на шлюз: светодиод подключения горит. Проверяю статус соединения — установлено: «PPP running, connected». То же самое со вторым шлюзом. IP-адреса получены; всё, как в реале, только интернета нету.

В полном шоке начинаю искать сценарий. Выясняется, что оба шлюза, не получив ответа от РРРоЕ-сервера, отрубили соединения, но через полминуты один из них послал PADI, а второй, недолго думая, ответил PADO — и понеслась. А я потом долго любовался в Wireshark, как шлюзы друг другу отвечают: «Echo request» — «Echo reply».

Если начали вспоминать холивары «какой язык программирования круче», добавлю-ка я и свои пять копеек. В 1998 году случилась эталонная ситуация для подобной проверки.

Лос-Анджелес. Монтируется аппаратура на корабле. Задача — принять телеметрию и отобразить в нужном виде на экран. На корабле три изолированных по национальному или производственному признаку сегмента, куда «чужих» не пускают. Отображением в одном сегменте занимался я, в другом — американцы из фирмы «A. S.», в третьем — программеры из рабоче-крестьянской корпорации. Задачи были весьма схожи: принять, обработать, отобразить. Отображение требовалось разное, но это уже неважно.

Американцы не задержались на корабле больше недели. Приехали, поставили софт, запрограммировали, получили бабки, уехали. Тихо-мирно, молча. Никаких претензий, никаких проблем. Язык программирования — Visual Basic.

Я приехал на неделю раньше американцев и уехал дней на десять позже — уж очень хотелось встретить Новый год дома. Реально я потратил недели две времени на отображение, а потом со скуки прикручивал к программе скриптовый язык для изменения сценариев. Язык программирования — Delphi.

Программеры рабоче-крестьянской корпорации приехали вместе со мной, но встречали Новый год вдали от дома. И Старый Новый год — тоже. Потом я просто перестал за этим следить. Язык программирования — Visual С++.

Для себя из этой истории я вынес критерий оценки собственной работы: количество усилий, потраченных для решения задачи, разделённое на количество заработанных килобаксов. Если сидишь на окладе, сложных проблем не возникает и нет особой нужды решать проблему быстро, то С++ вне конкуренции — программу любой сложности можно писать и отлаживать практически вечно, регулярно получая оклад. Если присутствует элемент сдельщины, то к С++ надо прибегать в последнюю очередь. Ведь крутизна программера — не в синтаксисе исходников, а в толщине его кошелька.

Работал я в одной конторе в середине девяностых. Шеф — настощий советский хакер: программит большую часть жизни, хотя ему лет 35. Он поднял море проектов с бюджетом, сравнимым с оборотом маленькой страны, часть вообще в одну харю делал. Когда денег на зарплату разработчикам не хватало, обязательно придумывал, как заработать. Если бы шеф не зацикливался на своём программерском деле, давно бы Абрамович ему тапочки в зубах приносил. Буржуинам на предложения о переезде в их Буржундию шеф нафигом отвечал, хотя там окопалось много его одногруппников и друзей по жизни. «У буржуев и так много наших хороших спецов, надо и для себя оставить», — говорит.

Год назад из кабака вываливаюсь, в такси сажусь, гляжу: за рулём мой бывший шеф. Спросил, чего так? «Да не срослось с предыдущим проектом, на следующий зарабатываю, а без диплома на работу не берут», — и смеётся при этом. Зато шеф меня прокатил, а ведь я у него водилой когда-то был. Да как прокатил! Президентов так не возят.

Вчера в новостях прочитал, что буржуины купили русский проект за 12 мегабаксов. Продавец — мой бывший шеф. Хорошо, видать, таксовал! Он весь такой: всё делает не абы как, а на результат. Хоть такси вести, хоть разработку, хоть людей за собой.

Институт шеф так и не закончил, но по знаниям и опыту — не знаю, какой профессор может с ним сравниться. И работников к себе он всегда подбирал по способностям, а не по диплому: со многими ребятами шеф на остановке или и в аэропорту познакомился. Очень много крутых спецов вышли из контор шефа — по всему миру теперь работают. Иногда домой приезжают, успехами хвастают.

Это всё как в анекдоте: бьют ведь не по паспорту, а по роже.

Работаю на заводике. У нас проблема с копиром: допотопный он, как бивни мамонта, а сотрудники уже окончательно раздолбали заднюю крышку так, что она открывается сама. На крышке этой изнутри как раз находится часть механизма листоподачи. Теперь копир работает, только если придерживать крепко и ровно эту крышку (а это дело сложное, как показала практика).

Всё это было до меня. Я, хоть и не админ никакой, а в технике немного шарю — всё-таки на моих глазах дитё Убунту собрало. Но так как не моё это дело — с железяками возиться (за это по бубну настучать могут и штраф выписать нехилый, если что случится), я вызвал админа. Пришёл парень, поколупал старичка, вынес вердикт: «На замену! Но денег нет, так что жить придётся без копира», — и ушёл.

Мой обозлённый мозг и шаловливые руки внедрились в структуру копира, из скрепок и отвёртки соорудили подобие крепежей и собрали аппарат обратно. Крышка закрылась плотно и правильно с первого раза! Но бумагу старичок всё равно жевал.

Решение нашлось случайно. Послал я на печать документ в три страницы, а копирчик наш (он же сетевой принтер, как вы, наверное, поняли по контексту) сразу три листочка скушал и погнал в печать. Естественно, он их зажевал — да так удачно, что хрен достанешь. Пока я ползал по его внутренностям, что-то хрустнуло, треснуло и отвалилось. «Ну что ж, — подумал я, — хуже уже не будет, отнесу эту бандуру на кладбище домашней техники или табуреткой в стиле хай-тек сделаю». Водрузил крышку на место — печать пошла без проблем, только крышка стала слегка стучать. Обернул пластик синей изолентой в нужном месте, и стук пропал.

Уже четыре месяца дедуля работает без сбоев. А я на всякий случай обмотал его синей изолентой ещё разок и повесил объявление о том, что со старичком надо быть нежнее. Одна сотрудница его даже чаем поила — но это уже из другой оперы.