Давным-давно

Во времена оны столкнулся с 3,5-дюймовым диском, который не запускался, если предварительно не был запаркован. Дело в том, что при нормальной работе головки диска не касаются, а «летят» на тонкой прослойке воздуха, который подсасывается вращающимся диском. При парковке головка уезжала ближе к шпинделю, в зону без магнитного покрытия. Двигатель, перемещающий головку, был шаговый, как на 3,5- и 5-дюймовых дискетах, поэтому парковка была не мгновенной, а занимала две-пять секунд (в зависимости от объёма диска). Если снять питание, не запарковав, головки «приземлялись» далеко от шпинделя и примагничивались. При включении двигатель не мог сорвать с места диск.

Выходил из положения так: доставал винт из корпуса компьютера, брал в руку и одновременно с подачей питания резко вращал кистью руки. Раза со второго-третьего удавалось запустить.

Дефрагментация как ритуал дошла до нас из седой древности времён первых ПК. А сколько ещё «простых и банальных» вещей позабыто?

Например, такая естественная вещь, как установка русификатора. Буквы на мониторе генерировались встроенным знакогенератором, а в нём, как правило, отсутствовала кириллица. В лучшем случае наивные буржуи добавляли так называемую «стандартную кодировку», которая у нас нигде не использовалась, поэтому каждый более-менее продвинутый российский пользователь должен был в самом начале работы загрузить программу-русификатор, подменяющую символы в памяти знакогенератора.

Или, к примеру, установка драйвера расширенной памяти: если вам повезло стать счастливым обладателем компьютера аж с целым мегабайтом памяти, а то и двумя — без этого драйвера вы никак бы не смогли ими воспользоваться.

При выключении компьютера следовало выполнить программу park. Дело в том, что конструкция старых жёстких дисков была такой, что при выключении считывающие головки оставались висеть где-то посреди рабочей поверхности диска и при любом сотрясении моги ударить по ней, после чего поверхность начинала сыпаться и царапаться. А программа позволяла переместить головки в безопасное место, «припарковать» их.

В случае же сбоев на диске помогала другая специальная программа, вот уже не помню названия: она анализировала посекторно весь диск и отмечала сбойные сектора. Затем эти сектора либо игнорировались силами самого жёсткого диска (отмечались как бэды в его внутренней памяти), либо выделялись в отдельные неиспользуемые разделы, чтобы больше не мешать хранению важных данных.

Ещё были программы для сжатия на лету данных, записываемых на диск (позволяли «увеличить» размер жёсткого диска до двух раз), для сжатия данных в памяти и так далее.

Умение всем этим пользоваться входило в набор умений обычного «пользователя компьютера», не крутого гуру-специалиста. А как иначе — ведь это компьютер, сложное устройство. Никого же не удивляет, что для управления автомобилем нужны права? Слышали этот аргумент?

Вот только времена меняются: сейчас среднестатистический пользователь понятия не имеет о каких-то знакогенераторах, особенностях работы с памятью или с диском. Он просто покупает готовую вещь и пользуется ей. Чем проще — тем лучше.

Из инструкции к проекционному телевизору «Топаз» (1961 год):

Страница 7: «…в нём сделано всё возможное для того, чтобы обслуживание его не требовало особой квалификации».

Страница 15: «Для включения телевизора необходимо нажать кнопку „Речь“».

Такой «интуитивно понятный» интерфейс! Останавливать компьютер кнопкой «Пуск»? Не ново!

Где-то в середине девяностых приходит в нашу заводскую лабораторию механик из соседней и просит на их компьютер взглянуть. Вот ведь раритет — один из «Роботронов». На вид как новый, но при включении на жёсткий диск сильно жалуется. Помните, там такой набор грампластинок был?

— Оставьте, — говорю, — его умирать на свалке. Таких винтов сейчас не найти, особенно в нашей провинции.

Проходит минут тридцать, и механик гордо выдаёт:

— Запустил машину!

— Как?!

— Элементарно: смазал шпиндель. Приржавел он немного...

В школе родители подарили мне Спектрум-совместимый БК (бытовой компьютер) Компаньон-М. Загружались программы или игры на него с аудиокассет с монофонического магнитофона (со стереомагнитофона не грузились). Долгий процесс загрузки сопровождался звуками — кто помнит voice-модемы, тот слышал похожие. Много и других интересных вещей было с ним: так, нельзя было просто скопировать программу, переписав кассету. Требовалось вначале загрузить программу копирования, затем загрузить копируемую программу, а уже затем записывать её на другую кассету. При обмене игрушками и полезными программками с друзьями это занимало уйму времени.

У моего одноклассника тоже появился похожий компьютер. От моего он отличался только тем, что русские буквы «В» и «Ж» были в других местах. А надо сказать, что кодовая страница у него в памяти была одна и менялась везде — и на экране, и на клавиатуре. Поэтому, когда носили программы друг другу, то «копирование» на одном превращалось в «копирожание» на другом, что доставляло много весёлых моментов.

Однажды у моего друга заглючил проц, и он его починил молотком. Не знаю, зачем он это сделал, и не знаю как, но компьютер заработал.

Другой одноклассник имел какую-то извращённую модель Спектрум-совместимого БК — у него русские буквы на клавиатуре вообще шли по алфавиту, поэтому все тексты в русских программах с наших двух БК-шек выглядели на нём просто абракадаброй.

Вот такие были страсти по ZX Spectrum.

Он был эникейщиком всей общаги на общественных началах. И сапожником без сапог — обычное явление в эпоху DOS. «Хочешь свой компьютер? Давно заслужил». На этот вопрос наш герой ответил положительно без раздумий. «Тогда заходи, забирай железо и собирай».

Из железа получился 286-й — тоже лучше, чем ничего. Но на следующий день его украли. Кому нужна эта рухлядь? У других обитателей общаги даже «первопни» не крадут.

Объявление о продажи рухляди висело в том конце общаги, куда герой обычно не ходит. Но в этот раз по каким-то делам зашёл и увидел. Машину пытались сбыть по цене 486-й, мотивируя это тем, что её собрал «сам великий». Объява привела к «данайцу», немало удивлённому, что «сам великий» к нему и явился: «Ты ж там не бываешь». С извинениями машина была возвращена, объявление сорвано.

Звёздной болезнью наш герой так и не заболел.

В школьные годы нам с одноклассником пришлось чинить единственный компьютер в кабинете истории — какой-то «пенёк». Так там за неимением термопасты мы использовали молотый корень цикория. Запускали, ждали загрузки «фряхи», успевали ввести пару команд и прочитать ман… Цикорий сгорал, и проц перегревался. Начинали всё по новой.

В общем, поставили иксы, накатили браузер и дайлап-клиент. Цикорий прижали поплотнее — и ничего, так и проработал до 11-го класса.

В ламповую эпоху могли сделать OSD при помощи обратной проекции, но не сделали? А кто сказал, что не сделали?

Оптическая шкала — метод индикации, некогда весьма любимый инженерами, не желавшим связываться с новой для них областью — цифровой техникой. Это, кстати, к вопросу о «внедряй, но проверяй» — в конце концов, когда связанные с цифровой техникой проблемы в виде громоздкости и дороговизны были решены, она всё-таки победила. Но до этого оптическая шкала вполне себе здравствовала.

В оптической шкале слайд можно перемещать в двух направлениях. В одном — рывками, это будет переключение диапазона. В другом — плавно, это выбор отображаемой величины в пределах диапазона. То, что на пересечении, попадает в миниатюрный проектор и отображается. Что такое Р-250, знают многие читатели, которым за сорок и выше. Там тоже такая шкала. А вот менее известный австрийский артефакт — весы Bizerba OP10. Здесь разные шкалы соответствуют множителям.

Но это ещё не совсем OSD, а вот в приёмнике Montgomery Ward Airline 62-437 “Movie Dial”… Бытовом, заметьте. Слайд здесь — цилиндр. При переключении диапазонов он перемещается по вертикали. При вращении ручки настройки вращается вокруг своей оси. В отличие от других приборов с оптической шкалой, здесь на экранчик выводятся не только сухие цифры, но и то, что сегодня назвали бы всплывающими подсказками. Переключил диапазон — увидел короткий рассказик о том, для чего он предназначен. Покрутил ручку — прочитал рассказики о назначении отдельных участков диапазона.

А говорите — не сделали. Это разработчики телевизоров к себе «чудиков», предлагающих миниатюрные проекторы, не подпускали. А на радарах, приёмниках и весах эти «чудики» когда-то отыгрались по полной.

Мой первый компьютер появился ещё в довольно смутные времена начала девяностых. В нашу школу по гуманитарной помощи поставили японский компьютерный класс, а старый, хоть он и прекрасно работал, списали и уничтожили. Вернее, должны были уничтожить с помощью бульдозера, но пока бульдозера ждали, меня позвала учительница физики и сказала: «Глянь там, может, какие детальки полезные наберёшь». К тому моменту компьютеры уже раскрутили, корпуса отдельно сгребли и сожгли, а мониторы побили молотком. Я унёс три более-менее цело выглядящие процессорные платы, пару клавиатур и контроллер дисковода от учительской машины. Платы, как потом выяснилось, завелись все, а клавиатура была жива только одна.

Иметь дома на виду у всех (тогда было принято ходить в гости) настоящий компьютер (тем более почти что краденый) было опасно. Но у него не было корпуса, а в качестве монитора выступал старый чёрно-белый телевизор. Плата с проводами, валявшаяся на столе… Только клавиатура выдавала её назначение, но в таком виде компьютер легко выдавался за самоделку. Тем более что он обрастал проводами и маленькими макетницами — программатор, всякие другие устройства. Повис на проводах и дисковод.

Потом на весь этот хлам смотреть надоело, и плата с блоком питания перекочевала в один из ящиков стола. Там же разместились два пятидюймовых дисковода — ящик достаточно было приоткрыть. Клавиатура обосновалась под выпиленным и легкосъёмным фрагментом столешницы, а сверху на столе были несколько разъёмов для периферии, включая, разумеется, шину МПИ. К тому моменту появился и нормальный монитор, который, дабы не нарушать маскировку, тоже был установлен внутри стола — пришлось выпилить в столе ещё одно отверстие.

До сих пор вспоминаю удобство этой замаскированной системы: в нерабочем положении клавиатура и монитор закрыты крышками и стол свободен, а в рабочем и то, и другое рядом — не нужно вертеть головой, например, когда перепечатываешь текст с книги.