Случилось это в то время, когда я только-только научился писать более-менее компилящиеся программы. Начитавшись различных околокомпьютерных изданий довольно низкого качества и геймерских форумов, я твёрдо решил, что напишу свой искусственный интеллект, с которым можно будет... ну, по крайней мере общаться в чате (хотя воображение, разумеется, шло гораздо дальше). Никакой специализированной литературы под руку мне тогда не попало, да и некогда было её читать — руки страшно чесались, и мне очень хотелось почувствовать себя «большим программистом».

На глаза мне попалось описание «электронного поэта» Леонида Каганова, и в голове тотчас же родился алгоритм. Программа содержала базу слов, причём для каждого слова были заданы вероятности того, что оно начнёт или закончит фразу. Для каждой пары слов также присутствовало две числовых характеристики: вероятность того, что первое слово присутствует во фразе, отвечающей на содержащую второе слово, и вероятность того, что первое слово идёт в предложении после второго. В итоге ответ бота начинался с наиболее вероятного слова по сумме баллов «начало фразы» и «ответ на каждое из содержащихся в вопросе слов». Слова добавлялись в конец фразы до тех пор, пока вероятность конца фразы не превышала сумму баллов для следующего «хорошего» слова. О знаках препинания на этом этапе мечтать не приходилось.

Результаты были не слишком впечатляющими: загнав руками несколько десятков слов и неделю промучившись с коэффициентами в формулах, я смог добиться лишь адекватных ответов на фразы «привет» и «как дела». Поняв, что самому мне с этой задачей не совладать, я обратился к хорошему знакомому, который не брезговал отвечать на мои околопрограммистские вопросы. Знакомый заинтересовался моим проектом, в первую очередь из-за его простоты, и принялся за дело.

Отныне программа общалась с базой данных, содержавшей все необходимые таблицы. Поиск «наиболее вероятных» слов был переложен на движок базы; кроме того, в формулу добавилось слагаемое, экспоненциально уменьшающее вероятность появления нового слова с ростом длины фразы. Когда переписанная программа заработала на уже подобранных мною примерах, возник вопрос: чем заполнить базу? Очевидно, что лучшим кандидатом на базу для чат-бота является... правильно, база настоящего чата. У моего знакомого как раз оказался дамп одного такого ресурса, где сидели преимущественно старшеклассники. Отличительной особенностью этого чата, которой мы легкомысленно не придали должного значения, было полное отсутствие модерации. Мой знакомый занялся делом, и вот уже наскоро составленная «словокосилка» принялась переваривать дамп чата, нещадно запихивая новые данные в MySQL-таблицы.

Настал момент истины. Отяжелевшая база медленно ворочала файлами, а мигающий курсор так и подмывал задать первый вопрос новорождённому разуму. Начать разговор мой друг решил обычным образом:

> Привет

Новоявленный бот, задумавшись на пару секунд, выдал:

< пошел нах@й

Отсмеявшись, на следующий день скрипту мы скормили базу более «взрослого» чата, после чего от дурного воспитания бота не осталось и следа. Некоторое время мы продолжали совершенствовать бота, а затем, разумеется, забросили — как обычно и случается с подобными программами.

А мораль истории проста: за вводимыми данными надо тщательно следить — тем более, если эти данные вводишь не ты.

Идёт бурная дискуссия на тему организации бюджетных хранилищ данных.

— Замените слово «дэйтацентр» на «датацентр» или «ЦОД», например — читать непривычно.
— ЦОД — это тот же дэйтацентр, только внутри стоят ЭВМ с НЖМД и АЦПУ? На входе сотрудники ЧОП и ВОХР проверяют УЛ, ЛВС в ЦОД должна соответствовать ГОСТ, а ИБП — СНиП?
— ИННАХ!

Моя супруга Катя работает в пенсионном фонде, соответственно, общаться зачастую ей приходиться с пенсионерами. Есть у них в ПФ некая прога, которая отвечает за формирование отчётов.

Звонит как-то дама-бухгалтер и говорит, что эта сама программа никак не желает работать. не ставится у нее именна эта спецпрога. Супруга начинает пытаться объяснить порядок действий, но дама невозмутимо отвечает: «У меня вообще такого нет»

Начинают искать дистрибутив. По словам бухгалтерши, у неё его нет и никогда не было. Идёт уже, наверное, сороковая минута телефонного разговора. Катя тихим и выдержанным голосом интересуется:

— Вы видите свой рабочий стол?
— Вижу. (Хочется верить, что она имеет в виду десктоп, а не заваленного бумагами монстра из ДСП).
— Окей. Теперь зайдите в «Мой компьютер»...

Дама истерично кричит:

— Как я зайду на ваш компьютер по телефону?!

И смех, и грех. Пришлось на помощь звать их директора — единственного сведущего в ИТ человека в филиале.

Поломался как-то у нас в офисе принтер. Что-то у него внутри переклинило, и он начал бумагу жевать. Покупали аппарат у довольно неплохой фирмы, на сервис-центр которой никто не жаловался. Вызвали ремонтника, сидим, ждём. Девушкам нашим делать нечего, вот они дурью и стали маяться. Закатывают глазки и томно рассказывают друг дружке:

— А вы знаете, мне наш принтер сейчас очень нравится. Страстный такой. Как закусит бумагу — она вся такая томная из него выходит!
— Ага, и струи-то какие на неё пускает — аж мокрая вся!
— Маньячки вы. Мне вот из наших компьютерных прибамбасов антивирус нравится — настоящий защитник, я за ним как за каменной стеной.

Тут дамы замечают, что в дверях стоит мужичок и ошарашенно наблюдает за балаганом. «Вы к кому?» — спрашивают сотрудницы. Мужчина извиняется и говорит:

— Я из сервис-центра. Моя фамилия Касперский. (С обворожительной улыбкой) Эпсон Струйникович...

Работал в компании-провайдере. Мы пытались зайти оптикой на бизнес-центр воздухом, с другой многоэтажки. Согласования с администрацией длились около полугода; «финальным боссом» был начальник службы безопасности, бывший силовик. Он задавал нам странные вопросы, а под конец поинтересовался, какой вес сможет выдержать наша оптика с тросом. Ответили честно — килограмм семьдесят.

«Эсбэшник» побагровел и потребовал, чтобы при монтаже кабель укутали колючей проволокой: «По нему же ночью можно перебраться на бизнес-центр!» Угу — на высоте девятиэтажки над оживленной проезжей частью. Доходчивые аргументы и попытки воззвания к здравому смыслу не помогли: по сей день тоненький оптоволоконный кабель опутан двойной колючепроволочной спиралью.

— Ты где такую Солнечную систему видел? Кто их так делает? Cоздай себе другой экземпляр системы и экспериментируй на нём.

— У тебя гравитационное поле есть?
— Есть, 36 на 36.
— Мне так много не надо.
— Сколько надо — столько и возьмёшь.

— Ты куда Юпитер дел? Что? Это Юпитер? Это дерьмо, а не Юпитер, совсем не похоже!

— У тебя с Марсом проблемы — скачет по небу.

— Куда ты дел звёзды и как их включать?

Шёл только первый день творения. До сдачи новой версии виртуального планетария оставалось целых шесть дней.

Случилось как-то мне работать в технической поддержке спутникового интернета. Штука, я вам скажу, не самая лучшая: скорость низкая, пинг отвратительный, установка оборудования бывает проблематична, но иногда это единственный выход для людей, живущих в потаённых уголках нашей страны.

Как раз из такого неведомого места — Долгано-Ненецкого АО — позвонила клиентка с коронной фразой: «У меня интернет не работает». Бабушке, надо сказать, 67 лет. Стала задавать наводящие вопросы: «Значок мигает? Экранчик горит?» Вроде бы всё нормально, везде правильные частоты и символьные скорости, а всё одно: «Не работает». Тут меня посетила гениальная мысль: вероятно, бабуля просто не знает, как «выглядит» интернет. Решила поинтересоваться:

— А для чего вам интернет?

Ответ поразил меня своей глубиной и очарованием:

— А как же! У Павловны-то есть!

В молодости я работал в техподдержке некрупного провайдера, в основном занимавшегося диалапом. В лучших традициях жанра: звонок, беру трубку, милым женский голосок сообщает, что не может подключиться. Проверяю по логам — действительно, подключения не было. Девушка не смогла пройти авторизацию; сверяю пароль по базе — набирает буква в букву. Сорокаминутный разговор по телефону с перебиранием всего, что только возможно, результата не принес, и мне пришлось нанести барышне личный визит.

По приезду оказалось, что в фирме, которая пользуется нашими услугами, взяли на работу новую секретаршу — милое светлоголовое создание с небесной голубизны глазами. Первым делом прошу показать, как проходит подключение. Девушка берется за мышь, щёлкает по ярлычку, и нажимает «Вызов».

Набор номера...
Проверка имени пользователя и пароля...
Регистрация компьютера в сети...

В этот момент блондиночка быстро-быстро кликнула по кнопке «Отмена». На вполне предсказуемый вопрос «Зачем?!» она ответила, похлопав ресницами:

— Понимаете, я посещаю сайты весьма личного и, можно даже сказать, интимного характера, и не хочу, чтобы мой компьютер где-то регистрировался.

Говорите, пользователи не умеют читать, что написано на экране? Умеют... жаль, что не тогда, когда надо.

Подключился я к местному CDMA-оператору. Девушка из-за прилавка мило улыбнулась, когда я выбрал номер. Его особенности я узнал в первый же день — раньше он принадлежал крупному заводу. Видать, среди сотрудников были должники, ссылавшиеся на этот телефон как на гаранта порядочности. Наступили суровые кризисные времена, и коллекторы повадились звонить... правильно, мне.

Сначала было даже прикольно слушать угрозы вроде «ваш долг передан в досудебную бла-бла-блу». Милая дама, каждый звонок новая, выспрашивала, не знаком ли я часом с %должникname%, на какой-то раз меня достала. Я ругался в трубку, звонил в их саппорт — ошибочка, мол, вышла. Эффекта не было.

В мою трубку вшито два номера: один прямой, второй — мобильный с бонусом за входящие. Я перезвонил в поддержку: так, мол, и так, хотите говорить — звоните сюда. Поверили! Математика подсказала, что для окупаемости связи нужно пять коллекторов в день по минуте разговора с каждым. Легко!