Байка о том, как чувство профессиональной солидарности пересилило чувство патриотизма и умеренно-консервативные политические взгляды.

Я ведущий сисадмин, обслуживаю один из офисов крупной российской корпорации. На волне информационной русско-украинской войны придерживаюсь умеренно-патриотических взглядов.

А тут вдруг после тяжёлой рабочей недели за ужином посмотрел по зомбоящику круглый стол ведущих айтишников (руководителей ассоциаций разработчиков софта) страны на тему санкций Запада и выживания отрасли. В двух словах: правительство предлагает ввести 10-процентный налог на все IT-компании, чтобы создать фонд поддержки инновационных разработок. Разработчики говорят: с нами, мол, ничего не согласовывали, у нас таких денег нет в бюджете, мы вынуждены будем поднимать цены на продукт. Ну, в общем-то, логично. Потом переходят к другому вопросу — закону о переносе персональных данных граждан с зарубежных серверов на отечественные. Безотносительно полезности такого решения ясно, что строительство дата-центров, подготовка оборудования, расширение каналов — процесс, особенно в условиях крупного бизнеса, небыстрый. К диалогу в студии подключается депутат и требует ускорить процесс, перенести все данные не в 2016-м, а сразу в 2015-м.

И тут я внезапно начинаю ржать, потому что в очередной раз понимаю известную вещь.

Руководство никогда не советуется с айтишниками. Точнее, советуется, но когда всё уже настолько хреново, что без сисадминов/разработчиков не обойтись, а вот заранее — практически никогда. Насколько бы грамотным, умелым, талантливым и находчивым руководство страны (компании, бюджетной конторы и т. д.) ни было, айтишник часто представляется ему чем-то вроде сантехника-интеллектуала, которому стратегические решения надо сообщать по факту, а не принимать совместно, посоветовавшись. Работа информационной системы компании — «чёрный ящик», внутри которого (по мнению руководства) всё будет и так работать независимо от поступающих сигналов, то есть начальствующих решений.

Ситуация меньшего масштаба: руководство компании внезапно решает перегнать из одного офиса в другой несколько крупных отделов. Об этом вскользь, через третьих лиц информация доносится до руководителей IT-отдела. Сразу возникают вопросы о переносе данных, увеличении файловых хранилищ, расширении локалки, расширении канала инета, телефонных номерах и прочем. Пишутся служебки о покупке железа, софта, телефонов (потому что АТС офисов несовместимы: в одном устаревшая, в другом новая) и т. д. Руководство говорит: «Ага, всё купим», потом сообщает о том, что переезд переносится на неопределённый срок, и постепенно работа в IT-департаменте переходит в обычный режим, все забывают и переходят к другим задачам.

И вот в один прекрасный день сисадмин одного из офисов идёт по коридору одного из этажей и наблюдает несколько открытых дверей в пустовавших ранее кабинетах. Там какие-то люди таскают мебель, коробки, компы, оргтехнику. Становится немного очково. Сисадмин спрашивает у того, кто кажется наиболее важным из незнакомых:

— А вы, собственно, кто?

— Я начальник, это мой такой-то отдел… А ты сисадмин, да? Знаешь, у нас что-то тут не работает ничего. Почини, а?

— Э… А вы предупреждали о переезде?

— Ничего не знаю, но всё должно работать сегодня же, у нас очень важные переговоры и переписка.

Сисадмин офиса в панике бежит звонить своему начальству, которое обитает в другом офисе. Верховный айтишник корпорации в шоке от того, что узнаёт о переезде у подчинённого, потому что ему никто из руководства компании ничего не говорил.

В итоге несколько десятков переехавших сидят и в течение нескольких дней курят бамбук, пока айтишники не спят ночами, готовят им серверное оборудование, переносят коммутаторы, гоняют и заливают файловые массивы, обжимают патч-корды и т. д. Телефонов нет, потому что никто не купил аппаратов и лицензий на них. Следующие недели все сидят на сотовых, ругаются, тратят кучу денег. Руководство негодует.

Через пару месяцев ситуация повторяется: переезжает ещё один отдел. В этот раз айтишники почему-то всё делают уже чуть медленнее. У кого-то из новеньких встаёт работа, он жалуется руководству, айтишников вызывают на ковёр. Те объясняют руководству, что чудес не бывает, что надо закладывать IT-издержки в бюджет при переездах, читать служебки, предупреждать заранее. Высокие чины, наконец, вроде бы всё понимают (по крайней мере, последние масштабные изменения проходят в более спокойной обстановке).

И всё равно руководство иногда забывает о том, что при какой-то новой задаче очень не мешает позвонить айтишникам и спросить о том, что они об этом думают. Забавно, что подобные проблемы возникают и при изменении «масштаба» действующих лиц. Информационные технологии сейчас — это нервная система общества. И очень не хотелось бы, чтобы какое бы то ни было «начальство» доходило до мысли посоветоваться с айтишниками только после того, как наступило пару раз на грабли. Потому что страдать, помимо айтишников, придётся и юзерам (рядовым гражданам).

Продолжаем лекции по политэкономии. Про картошку вы уже слышали, теперь про штаны. Задача штанов тривиальна (простите за мой французский): задницу прикрыть в некомфортных условиях. В комфортных условиях (например, в африканской саванне) и с голой задницей неплохо.

Прикрывать оную задницу куском тряпки научились ещё в Древней Греции. Потом европейские варвары довели это дело до совершенства, изобретя штаны. На этом можно было и закончить историю, но разработчики штанов, сиречь портные, кушать хотят. И тут начинается юмор, который в двух словах можно назвать стандартами и модой. Следуя стандартам, мы вынуждены париться в штанах даже в Мозамбике, а также вынуждены ежегодно менять штаны из-за различных поветрий в моде. В приличную компанию в джинсах тоже нельзя — покупай портки от Кардена. Для портных и всяких кутюрье это хлеб, на это можно жить.

С софтом всё даже хуже. Штаны можно порвать или протереть, а байты не изнашиваются. Функциональность существующего софта позволяет решать насущные задачи. Задница софтом прикрыта — и прикрыта давно. Вывод: новый софт не нужен. А программисты кушают ничуть не хуже портных.

И производство софта переориентировалось на моду.

Юзера надо заставить купить новый софт. Кнопочки, рюшечки и попугайский интерфейс навешиваются на старую функциональность. Новые стандарты. Новая ОС, которая сделает вас счастливыми. Для особо упорствующих убиваем совместимость с предыдущими версиями. Если не поможет — новое железо, которое несовместимо со старыми программами. Вас всё равно заставят что-нибудь купить, хоть это вам и не нужно, работает хуже и жрёт больше памяти. Мы просто обречены на новые свистоперделки, фейсбуки и айфончики. Кто-то обречён их покупать, а я, например, создавать.

А ведь можно было бы, например, идти вперёд и изобретать штаны для экстремальных условий. Для вакуума. Скафандр называются.

«Машина забирает на себя рутинную составляющую, а нам оставляет творческую». Заблуждение. Она не умеет отличать рутину от творчества. Она выполняет то, что мы ей поручаем, а остальное мы делаем сами.

Разработчики почему-то решили, что рутина — это микроуровень, а творчество — макроуровень. И планку, разделяющую микро и макро, подымают всё выше, думая, что так упрощают жизнь пользователю. А она не всегда упрощается, вот незадача.

Мы, гики, задались вопросом: а всегда ли рутина — микро, а творчество — макро? А вдруг наоборот? Лезем в микроуровень и видим, что там ещё интереснее, и много чего можно творческого сделать.

Кто же прав — разработчики или гики? Ни те, ни другие. Нельзя сказать, что «чем выше, тем больше творчества», как и «чем глубже, тем больше творчества». Рутинное и творческое перемешано — и то и другое присутствует на всех уровнях. Кому же отличать одно от другого?

Не машине. Нам.

Менеджеры… Программисты… О! Холиварчик! Вот вам мои пять копеек.

Вообразим картину: в колхозе крестьянин выращивает, скажем, картошку. Дело не сильно прибыльное и, в общем-то, трудное. И норма прибыли примерно такая же, что процентная ставка в банке. То есть для России где-то 8–10%. Почему я так уверен? Будь она меньше — продал бы крестьянин свой надел, положил бы деньги в банк и получал бы тогда больше, чем зарабатывает сейчас. Ну, а если норма прибыли больше? Во-о-от. Для этого стоит посмотреть на программиста. Вложений нужно по минимуму — комп да мозги. Заработать можно… Свою первую программу я писал две недели и продал за три тысячи рублей. Это когда инженерам 120 рублей в месяц платили. Правда, тогда я работал один. А сейчас у меня в отделе несколько аналитиков по каждому продукту, такое же количество маркетологов, development-начальники по профлинейкам и продуктам… Программеров меньше 30%. И норма прибыли снижается до той же банковской ставки, чтобы работникам соседних отраслей не было интереса менять работу и бросаться на разработку софта.

Можете быть уверены: если бы вдруг сельское хозяйство стало ну очень прибыльным делом, то вокруг одного крестьянина крутились бы несколько агрономов (каждый под своё поле и сорт картошки), маркетологи Гидрометцентра, системные архитекторы по квадратно-гнездовой посадке картофеля, сертифицированные консультанты по логистике тракторов и команда из «Формулы-1» для смены колёс у «Беларуси». А суммарная норма прибыли всё равно бы не изменилась.

Я не против начальников и менеджеров. В конце концов, в любом колхозе есть председатель и агроном-аутсорсер. Но — по одному на полсотни трактористов. Применительно к разработке софта — чем крепче владелец фирмы зажимает попытки раздуть менеджмент, тем эффективнее фирма и тем лучше в ней живётся.

Засим прощаюсь.

Заполняю веб-форму бронирования номера в хостеле. Вместо привычного поля «Номер телефона» вижу два: «Код города» и «Номер телефона». Ну какой же, думаю, в наше время код города? У всех сотовые. Но эти идиоты наверняка сделали заполнение поля «Код города» обязательным. Так что вбиваю туда первые три цифры из номера сотового, остальные семь — в «Номер телефона».

Посмотрел на получившийся абсурд (разодранный на куски номер сотового) и устыдился. Мол, всё-таки надо лучше думать о людях. Наверно, идиот всё-таки я, а эти милые люди просто предусмотрели ситуацию для иногородних стационарных телефонов, а номер сотового, наверно, следует вбивать в единое поле. Убрал цифры из «Кода города», прилепил их обратно к номеру, сделав его нормальным, 10-значным. Порадовался торжеству здравого смысла. Нажал кнопку «Подтвердить»…

Подивился силе своей интуиции и жизненного опыта. Вернул кусок телефонного номера в «Код города» и благополучно закончил бронирование.

«Челябинские плееры настолько суровы, что читают диски от болгарки». Смешно, когда это анекдот, ещё смешнее, когда нет. Наш сисадмин утверждает, что не знал его, пока мы не рассказали, и специально троллить никого не собирался — просто шутки у него такие, боцманские. Сотрудники отдела «К» — тоже, но они оказались ещё и айтишниками узкой специализации, и болгарок-то никогда не видевшими. Увидев на стене в рамке абразивный диск в коробочке от оптического, они разобрали конструкцию и попытались «прочитать, что там записано» своим ноутбуком.

Поскольку контора давно на линуксе, весь штраф ограничился 800 рублями — на замену испорченного привода.

Работая в сервисе мобильных телефонов, порой встречаешь не только проблемных клиентов, но и проблемных производителей, официальных представителей и поставщиков запчастей.

Порой, когда инженер совсем отчаялся починить телефон или устройство имеет серьёзные технические недостатки, а производитель не разрешает компонентный ремонт основной платы изделия (или не поставляет запчасти), заказывается плата или другая существенная часть телефона. И тут начинается лотерея…

Так как большинство производителей запрашивают обратно заменённые запчасти, они располагают большим количеством неисправных плат телефонов, которые они чинят и отправляют в СЦ на замену. Приходит подобная «отремонтированная» плата, инженер тратит некоторое время на сборку устройства и ещё больше времени на тестирование основных функций и выходной контроль. И вот одна из основных функций современного телефона не работает (или работает не должным образом). Прошивкой платы дефект устранить не удаётся, от безысходности техник перебирает несколько вариантов, вплоть до установки заведомо исправной платы на этот телефон, и всё прекрасно работает. Приходится отсылать бракованную деталь обратно поставщику. На моей памяти было три возврата на один ремонт. Учитывая, что каждый такой возврат и повторный заказ занимает значительное время, клиент начинает нервничать, и в итоге крайним отказывается именно сервисный центр, который не смог вовремя отремонтировать телефон.

Некоторые производители присылают ранее использованные дисплеи и сенсорные панели; иногда новые, но без защитных плёнок. Если некоторые отпечатки я могу убрать с поверхности, то явные царапины — вряд ли.

Производители очень скрупулёзно относятся к срокам ремонта и постоянно их контролируют. Порой это создаёт курьёзные ситуации. Например, при приёме телефона на ремонт производителю отсылается информация о времени приёма телефона, модели телефона и заявленного клиентом дефекта. В течение трёх дней заявка обработана инженером, необходимые запчасти заказаны и оплачены (вначале сервис оплачивает запчасти из своих денег, а уже после завершения ремонта производитель отчисляет нам деньги за заменённые запчасти и работу). Проходит некоторое время, производитель интересуется: «А чего это вы не делаете ремонт?», тем временем запчасти ещё не поставлены в сервис.

Если вам за 45 дней не заменили кнопку, возможно, у производителя вашего телефона просто проблемы с поставкой этих кнопок?

Сохраняю документ в Экселе, решил запаролить. Так уж вышло, что опыт вскрытия этих паролей у меня есть (пошарить прогу на старых дисках, а если не поможет — набыдлокодить брутфорсилку, если уж очень XLS нужен), а вот самому чтобы пароль задавать — такого ещё не было. Поэтому предупреждение Экселя-2000 в окне задания пароля, которое я увидел первый раз в жизни, очень порадовало:

ВНИМАНИЕ! Способа узнать забытый пароль не существует…

Весьма оптимистично со стороны Майкрософта!

Желаем вам, чтобы ваши дети любили компьютерные игры!

Наш отпрыск, когда ему предложили на седьмой день рождения карманную консоль с двадцатью прошитыми играми от «Сеги», отказался от подарка, попросив взамен старый электронный переводчик, увиденный в столе у папы. Пожурили, что нехорошо лазить к папе в стол, но подарили — радовались ещё, что и сэкономили, и ставшую ненужной вещь сбагрили.

Потом всё равно подарили мобильник, тоже поюзанный, на платформе S40, чтобы сын на связи был, пока в школе или на прогулке. Так он нашёл, где в нём интернет включается. В общем, когда мы просматривали его телефон, не обнаружили ни одной игры, зато множество ссылок на сайты по изучению английского.

Пока игры его просто не интересовали, нас это не напрягало. Напрягло, когда стал активно сопротивляться. Есть за папой грешок — любовь к «танкам». В восемь лет сын повесил на холодильник магнит с лозунгом: «More attention to me, less to tanks». Магнит был сделан из рекламного, обнаруженного в ящике для писем и газет. В девять — поместил аналогичную картинку на стену папы во всех соцсетях. В десять — локально заблокировал «танковый» сервер на папином компьютере. В десять с половиной дорос до роутера — прочитал на задней стенке пароль и внёс «танковый» сервер в чёрный список там. Страшно представить, что будет, когда ему исполнится одиннадцать.

А может, правда побольше внимания ему уделять?