Давным-давно

Графопостроитель нам показали в конце второго курса. Работал он от славного ящика СМ-1420. Подготовка данных велась на «больших машинах» серии ЕС при помощи как бы графического пакета ФАП-КФ, который в свою очередь базировался на GRAFOR — графическом расширении поныне популярного в узких кругах языка Фортран. Особую сексуальность процессу придавала пакетная обработка заданий на перфокартах: «сдать на просчёт» можно было только раз в сутки. Работала система крайне глючно, частенько вместо чертежей выдавая распечатку о делении на ноль и других внутренних проблемах непростых взаимоотношений надстроек между собой и несгибаемым Фортраном.

С азами программирования и прелестями пакетного режима вычислений на ЭВМ серии ЕС нас познакомили в конце первого курса, и мы уже спокойно воспринимали все неудобства. А вот нашим подружкам-первокурсницам пришлось несладко, когда кафедра начерталки, желая не отставать от прогресса, ввела машинную графику в первом семестре. На дворе стоял 1985 год, и самый доступный компьютер стоил 150 тысяч рублей (доллар был по 60 полновесных копеек). Хотя девчонки были весьма сильны в математике и усвоили начерталку хорошо (медалистки и призёры физико-математических олимпиад), ФАП-КФ оказался сильнее. В расстроенных чувствах студентки поведали нам о страшной ситуации: до конца зачётной недели два дня, а подлая машина вместо линии пересечения геометрических объектов печатает всякие глупости и рисует непонятно что. Недопуск к сессии уже был виден отчётливо. Разбираться с пакетом из двухсот перфокарт за три дня до Нового года не было ни времени, ни желания, поэтому было принято решение выполнить чертёж от руки.

Времени было мало, и мы работали в многозадачном режиме: я отправился в «графопостроительскую» при ВЦ делать бланки, а приятель занялся построением линии пересечения графическим способом. Через несколько часов у нас были заготовки листов, выведенные на графопостроителе (номер группы, фамилия препа и студента, дата), а также вычерченная от руки искомая кривуля. Из электрокартона был изготовлен шаблон, и начались эксперименты по перенесению кривули на бланк. Тут-то и выяснилось, что кривульки, отрисованные на графопостроителе, обладали дрожащим контуром, а наша получилась идеально гладкой. Мы были страшно расстроены: столько трудов — и всё напрасно…

Спас нас модный в то время пластиковый чемоданчик-дипломат. Его поверхность была пупырчатой, как у уважающего себя огурца, и дрожащий контур вышел что надо. Зачёты были получены вовремя, и Новый год прошёл весело.

Вчера перебирал я старые компакт-диски, отбирая кандидатуры на отдачу и выброс, и наткнулся штук на десять коробок с трёхдюймовыми дискетами. Многое вспомнилось.

Началось всё в канун нового 1998 года. Мой отец, устав и от проблем с распечаткой на работе в буржуйском Винворде документов, набранных дома в старом добром Лексиконе, и от моих воплей на тему «сколько можно работать (читай: играть) на этом старье?!», решился на покупку нового компьютера. Отправились в магазин, там нам быстренько подобрали конфигурацию: Pentium-166, 16 МБ памяти, гиговый винт. Машина, конечно, на тот момент уже не последний писк, но после 386-го с процессором 40 МГц и винчестером на 40 МБ казалась сказкой из будущего. Только вот что-то долго её несли — час, два, три… В итоге оказалось, что автофургон, везущий очередную партию товара со склада, сломался в пути, а в магазине в данный момент в наличии был такой же компьютер, но без CD-привода. Выторговав скидку, отец взял то, что есть, плюс четыре десятка дискет.

На следующий день мы приехали с этими дискетами к знакомому компьютерщику. Тот сказал: «Ну что, %kid%, вперёд, переписывай, файлы вот здесь!» — а сам ушёл с отцом на кухню базарить и пить чай. Я же принялся переписывать на дискеты дистрибутив винды-95, которой на нашей свежекупленной машине, естественно, не было, ибо двенадцать лет назад мысль о предустановленном софте никому и в голову не приходила, да и лицензионные копии стоили, как подержанный автомобиль. Долго ли, коротко ли — процесс подошёл к концу, и мы втроём отправились уже к нам домой. «Ну что, %kid%…» — сказал на этот раз отец. Короче, винду мы поставили.

В следующий раз сей флоппинет понадобился мне года через полтора, когда пришла пора ставить Windows 98, а купленный к тому времени тайваньский CD-ROM был замучен дрянными пиратскими дисками до такой степени, что попросту отказывался работать. Нет проблем, процедура отработана: докупаем ещё пару-тройку десятков дискет и берёмся за дело.

Сидюк мы заменили, но дискеты не лежали без дела: во-первых, в то золотое время вес компьютерных игрушек измерялся десятками мегабайтов, а не гигабайтов, поэтому в разное время на флопарях ко мне на комп перекочевали второй Warcraft, Doom, Duke Nukem и множество других игр, все и не упомнишь. Во-вторых, пишущие сидюки были тогда у немногих счастливчиков, к коим я не относился, поэтому при переустановке системы все личные файлы (объём которых неуклонно возрастал) сбрасывались тоже на дискеты — разбиение винчестера на логические диски я тогда ещё не освоил.

Шло время. Сперва у моего хорошего знакомого, а затем и у меня самого появился пишуший CD-привод, да и развитие USB-интерфейса не стояло на месте, так что дискеты начали покрываться пылью. Но их звёздный час был ещё впереди.

На первом курсе СПбГУ я получил доступ в факультетский компьютерный класс. Сам по себе класс ничего выдающегося из себя не представлял (десяток Целеронов с OS/2 на коаксиале), зато мог похвастаться стомегабитным спутниковым интернетом — и это в начале 2002 года, когда абсолютное большинство сидело на дайлапе! Естественно, чтобы студни не слишком опускали родной вуз на трафик, единственным средством коммуникации был флоповод — CD-привода не стояло вообще, а USB был отключён. Но ведь у меня же есть флоппинет! В общем, за пять лет использования компьютерного класса на дискетах было вынесено, по самым скромным подсчётам, не менее 10 ГБ информации: видеоклипы, аддоны к играм, альбомы в MP3…

Конечно, время от времени дискеты ловили повреждённые дорожки и отказывали. Но тут мне на помощь приходила замечательная программа FFormat (дай Бог здоровья её авторам!), которая прямо-таки волшебным образом восстанавливала самые безнадёжные флопари, после чего они безотказно работали полгода-год.

Так продолжалось до 2007 года, когда я наконец-то подключил себе ADSL. Дискеты вновь начали покрываться пылью — казалось бы, на этот раз уже окончательно. «Всё, пора выкидывать, — решил я, — вот к %friend% в гости схожу и устрою уборку». Дома у друга я узрел на книжной полке старый ноутбук, явно валяющийся там не первый год.

— Чего девайс простаивает? Вроде с виду исправен.
— Да там сидюк подох, а потом я случайно винчестер отформатировал. Так что теперь систему туда не поставишь просто так, да и новый ноут у меня давно уже. А этот всё никак не соберусь выкинуть.
— Интересно… А что там за начинка? Так-так… Говоришь, только привод CD-ROM не фурычит? Слушай, если всё равно выбрасываешь, отдашь мне?

Дальше — дело техники: с помощью всё того же FFormat быстренько изготавливаем загрузочную дискету, на неё же кидаем Norton Commander, чтобы веселее было, уже через Нортон заливаем с дискет дистрибутив Windows 2000, затем точно так же разбираемся с драйверами — и вуаля: походный многоцелевой ноутбук, который не жаль разбить, готов! Что бы я делал без своего флоппинета…

В общем, посмотрел я вчера на стройные ряды флопарей, перевёл взгляд на ноут, прилежно качающий очередной DVD из торрентов, вытер с дискет пыль да и поставил их обратно. Ещё послужат.

Эх, молодость! Жили мы с соседом в девятиэтажке — он на седьмом этаже, а я на девятом, — и было у нас по компу. Захотелось нам сделать из компов сетку, чтобы общаться и в игры играть. Итак, задача: связать два компа на расстоянии семи метров, расположенных через этаж, при бюджете в ноль рублей. В то время основой любительского сетестроительства был коаксиальный кабель, и это стало бы идеальным вариантом, если не оглядываться на бюджет. Оставалось линковать по COM-портам. Как ни странно, для этого тоже нужен кабель и разъёмы, которые не только стоили денег, но и были редкими гостями на прилавках.

Современный компьютерщик мог бы подумать, что можно было найти две мыши под COM-порт и отрезать у них хвосты. Но в то время мыши выбрасывали, только когда им приходил полный пи-пи-пи, в остальных же случаях чинили: устраняли обрывы проводов, напаивали износившийся пластик на кнопки изнутри, меняли местами пружины микропереключателей левой и средней кнопки. Тяжёлая юность, в общем.

Несмотря на все препятствия, стремление к высоким коммуникационным технологиям было сильнее. Когда был найден на халяву моток телефонной «лапши», нас уже было не остановить. «Но для связи по COM-порту требуется три провода, а в телефонной лапше их только два», — скажет пессимист. Оптимист же скажет, что телефонная лапша — это решение проблемы на 67%, а вон тот ненужный трансформатор в ящике — решение оставшихся 33%. Прохожие, страдающие дальнозоркостью, голуби, воробьи и чайки, а также соседи с восьмого этажа имели счастье наблюдать трепыхающуюся на суровом северном ветру телефонную лапшу, обмотанную неизолированным медным проводом, тянущуюся с девятого этажа на седьмой.

Осталось подключить высокотехнологичный эксклюзивный коммуникационный кабель к COM-порту при отсутствии разъёмов. Если бы COM-порт в компе был «мамой», то задача решалась бы слишком просто. После ряда исследований свойств многих материалов, включая изоленту, из положения мы вышли при помощи изоляции от провода, натянув её на штырьки порта и воткнув под неё наш хэндмейд-кабель.

Заработало! Мы играли во все игры, которые понимали связь по COM, переговаривались, — в общем, радовались и наслаждались новой жизнью и связью. Радость была немного неполной, так как у соседа на компе было мало памяти и не шёл Quake.

В один прекрасный день сосед всё-таки разжился памятью. Начались проверки, настройки и предвкушение заруба. И посреди этих приятных хлопот — звонок: «Лёха, я из Нортона вышел, и у меня компьютер выключился!» Это сейчас, когда повсеместно используется стандарт питания ATX, вы можете программно включать и выключать компьютер. Наши же машины были стандарта AT, и кнопка питания на системном блоке представляла собой тупой рубильник. Так вот, сижу я в глубоком астрале и думаю, как Нортон из-под DOS вырубил программно 486-й комп. Это просто нереально круто! Не найдя логического объяснения чуда, я материализовался у соседа. Как выяснилось, после «выключения компьютера Нортоном» из него при включении стал идти дым. Ужасу нашему не было предела: времена были финансово тяжёлыми, а компьютеры дорогими, и если в компе сгорало что-то дорогостоящее, купить запчасть удавалось ой как нескоро.

Совладав с животным страхом перед горелым компьютером, решили самостоятельно провести диагностику неисправности. Из диагностических приборов в наличии имелась только крестовая отвёртка. Сочтя ее бесполезной, решили воспользоваться доступными нам встроенными приборами: универсальным оптическим регистратором «глаз» и многофункциональным сенсором «палец». Решили: включим со снятой крышкой, увидим, откуда дым идёт, или найдём, где греется. Врубили комп. Зрелище было красивым: на мультипортовке из микросхемы COM-порта тонкой струйкой шёл густой белый дым. С плеч упала скала, надпочечники перестали синтезировать адреналин: пронесло, всего лишь погорел COM-порт. У нас же есть второй COM, сейчас провода перекинем и погамим!

Как сказал бы классик, хрен вам в сумку. Мультипортовка не заводилась с горелой микросхемой. Но где можно взять мультипортовку в шесть вечера в воскресенье? Мы чувствовали себя, как дети, которым Дед Мороз не принёс подарок на Новый год. Любопытство сподвигло нас на дальнейшие действия: предположив, что после удаления битой микрухи второй COM заработает, мы стали её выпаивать. Возможно, искушённый радиомонтажник знает, как обычным паяльником выпаять «многоножку» — мы, к сожалению, не умели. Знакомый радиолюбитель сказал, что мог бы нам помочь, если бы у него помимо паяльника был необходимый для такого рода работ прибор с романтическим названием «отсос».

После часа пыток паяльником и даже утюгом микросхема не сдалась и столь же прочно сидела на своём месте. Обратившись к истокам народной мудрости, решили: не мытьём, так катаньем. «Надо отрезать ей ноги!» Легко сказать, но плоскогубцы и бытовые ножницы не пролезали к ногам микросхемы. Спасибо нашим прекрасным женщинам и особенно их трепетной заботе об эстетичном виде и здоровье рук! Сосед вошёл в комнату с блестящими и пока ещё острыми маникюрными ножницами.

Это была победа. Спустя 15 минут мы самозабвенно рубились в «Кваку».

В ностальгических целях собрал древнюю машинку: AT-десктоп, Celeron 533, ISA-звук AWE64. Решил вспомнить старый добрый C&C — виндовую версию разработчик тогда уже выложил для скачивания, но мне принципиально хотелось под DOS. Добыл, записал на CD, загрузил DOS 6.22, запускаю установку — Divide overflow, выход в NC, на внешние раздражители не реагирует. Выдираю SCSI и сеть (освободить IRQ) — та же петрушка. Собираю первый «пенёк» (думал, «ошибка 200» на новых тогда процах) — то же самое. Загрузка по минимуму (мышь, CD) — ноль реакции. А тут ещё друг, системный программист со стажем зашёл в гости. Сразу начали грешить на кривую реализацию A20, хотели даже сами переписывать. И тут я подумал, что эта проблема могла случиться у кого-то ещё.

Полез в Гугл, вбил сообщение об ошибке — в первых строках вылез сохранённый неизвестным фанатом сайт Westwood того времени. Офигев от антикварного дизайна, читаю английским по зелёному:

You can update your mouse driver. The C&C installation software is not compatible with older mouse drivers.

Заработало сразу. Где можно было накосячить в драйвере мышки — до сих пор не представляю.

Это было, когда Windows делал первые шаги. Устроившись в новую контору, я начал расставлять винду и WinWord 6 вместо ненавистного досовского Word, в котором наш издательский отдел заставлял всех пользователей готовить документы для публикации. Пользователи облегчённо вздохнули — если кто не понимает почему, рекомендую отыскать раритет и опробовать. Первую установку я опробовал на себе, честно вбив свои фамилию и имя. Дистрибутив лежал на сетевом ресурсе: с компакт-дисками тогда была напряжёнка. При повторной установке ФИО Word уже не спрашивал, то есть на всех компах конторы владельцем его оказался я.

Спустя некоторое время меня стали изводить гневными звонками: зачем, мол, вы открываете мои документы? Все файлы находились на локальных дисках — при чём тут я? Как всегда, во всём оказалась «виновата» винда. Пользователь открывал документ для редактирования, и внезапно ему срочно требовалось выполнить другое действие. Юзер минимизировал документ, а потом, забыв об этом, пытался открыть его вновь — в 3.1 панели задач ещё не придумали. WinWord настороженно рапортовал, что документ уже открыт, а поскольку владельцем записан был я, то меня программа и сдавала как шпиона и злобного хакера.

Моей первой деревянной игрушкой был советский ПК «Искра-1030» с диском на 30 МБ и памятью аж 640 КБ, стоявший в учебном классе, где его насиловали все, кому не лень. Он научил меня разбираться в алгоритмах упаковки данных, оптимизации кода, а также в методах защиты информации и её взлома. В итоге компьютер стал действительно персональным: у всех остальных на нём «глючила память» и «сыпался диск» (всего-то надо было иметь ключевую дискету и знать нужный пароль).

Вторая деревянная игрушка — 386DX-33. Он научил меня разбираться в железе, постепенно мутировав до «пентиума», обзаведясь заодно шикарными дисками по 2 ГБ (круто по тем временам) и 8 метрами памяти. Был утерян при переезде.

Третья деревянная игрушка — старенький 486SX, не поддерживавший большие диски. Он познакомил меня с особенностями работы дисковых контроллеров, в результате чего на нём заработали винчестеры, которые, казалось, не должны были. Комп научил меня Windows-программированию по причине малопригодности для игр.

Четвёртая деревянная игрушка — глючный до безобразия офисный комп. После очередной бессонной ночи, проведённой в попытках помирить сетевую карту с виндой, на компе появилась FreeBSD. Внезапно оказалось, что под «фрёй» все глюки и баги внезапно исчезли, и пациент из калеки превратился в неплохой, стабильно работающий в круглосуточном режиме сервер. Он научил разбираться в «никсах», собирать программы и писать сетевые приложения.

И так всё время: отсутствие проводного интернета научило разбираться в спутниковом, слабые сервера научили оптимизации SQL-запросов, ненадёжное питание научило делать кластеры и восстанавливать рухнувшие базы. Только проблемы могут заставить человека отвлечься от развлечений и напрячь голову.

Когда-то сидиромы были редкостью. Мы с братом любили испытывать попавшиеся в руки приводы. Одним из тестов была «битва сидиромов»: ставим приводы друг напротив друга, жмём Eject и смотрим, кто кого переборет лотком. Безоговорочным чемпионом был 12-скоростной «Пионер».

Прочитал про дедовские заветы и вспомнил знакомство с одним из преподов в техническом вузе. На первом же занятии дал он задачу: «Есть склад, туда-сюда ездит тележка по рельсам. Как сделать так, чтоб при подъезде к концу пути она плавно замедляла ход?» Ну, молодое поколение понеслось: поставьте, мол, фотодатчики, микропроцессор, сделайте ШИМ-регулирование на двигатели...

— Ребята! Ну кто там за вашей электроникой следить будет? Да её же своруют сразу! У нас работает такая тележка вон там, можете посмотреть. Из стены торчит во-от такой кусок арматуры, а на тележке стоит во-от такой реостат. Подъезжает, цепляется, гасит ток и останавливается. Греется, но работает! И обслуживания не надо: раз в неделю дядя Вася тряпочкой протёр от пыли — и нормально!

Когда я учился в школе, у нас в компьютерном классе было десятка полтора машин, объединенных коаксиалом в сеть. Компьютер-то у меня в то время дома уже был, но вот возможность играть по сети в игрушки казалась в далёких девяностых почти что магией.

Однажды учителя информатики достало, что ученики играют на уроках, и он принял волевое решение: почистил диски, отключил в настройках биоса дисководы и все файлы копировал только через свой компьютер. Разумеется, на правах успевающего ученика я мог попросить поставить что угодно, но взломать защиту стало для меня делом чести. Да и не приходили такие менеджерские варианты, как «договориться», в юную голову, мечтающую о славе великого хакера.

Вытаскивать батарейку или коротить перемычку был не вариант, так как нужно было развинтить корпус, поковыряться, а потом ещё и объяснить, почему сброшены настройки. Универсальный пароль для популярных в то время биосов к моделям, стоящим в школе, не подходил.

В то время мой пытливый детский ум как раз был занят изучением ассемблера, поэтому, вооружившись вагоном энтузиазма, замечательной книжкой Петра Нортона и TASM, через несколько вечеров я научился выгружать содержимое CMOS-памяти в файл и загружать обратно. Пароль, к моему разочарованию, хранился зашифрованным, зато обнаружилось, что достаточно изменить в CMOS один байт, чтобы при следующей загрузке не сошлась контрольная сумма и получился эффект, аналогичный замыканию перемычки.

Остальное — дело техники. Была написана программа, которая бэкапила содержимое CMOS в файл, после чего нещадно оный CMOS портила. Исполняемый файл занимал всего несколько байт, которые были аккуратно записаны у меня в тетрадочке и вводились при помощи шестнадцатиричного редактора, встроенного в Коммандер имени того же Нортона. После этого машина перезагружалась, и я мог вставить дискету с вожделенной игрой и второй программой, восстанавливающей CMOS.