Давным-давно

Пожалуй, и я расскажу байку о домашних Кулибиных и технике «из спичек и желудей».

Было это в далёком девяносто-лохматом году. Учился я тогда то ли в восьмом, то ли в девятом классе. По случаю свалился на меня нежданный апгрейд — Pentium 200 MMX. Мать и проц, а остальное — от старичка 486DX4-100.

MMX-инструкции я уже начал осваивать на ассемблере, а вот с охлаждением случилась беда: денег у школьника на новый кулер не водилось и не предвиделось, да и купить его тогда было проблематично. Кулер от 486-го не подходил по размерам и посадочным отверстиям, а больше железа в школьные годы не водилось.

Порыскав по дому, обнаружил в рукодельнице бабушки моток резинки от трусов: такая белая, шириной в сантиметр, очень эластичная и прочная. Решение созрело мгновенно: два оборота вокруг материнки и старого кулера — и термоинтерфейс готов. Термопасты не было. Проц был горячий, но не вис и не перезагружался. Точнее померить было нечем: термодатчики тогда ещё не встраивали.

Верой и правдой прослужил этот монстр до замены на P3-450 (о нём и его слотовом разъёме — в другой раз) и с гордостью демонстрировался друзьям. Стоило скинуть крышку системника (впрочем, закрывалась она редко), и заряд хорошего настроения от вида резинки от трусов был обеспечен всем присутствующим.

В первый раз я увидел настоящие персональные компьютеры в 1991 году. Я поступил в физико-математическую школу после восьмого класса, а компы, IBM PS/2, школе подарили спонсоры. Тогда это было модно — дарить школам компьютеры.

Потом было много чего. Работа лаборантом в компьютерном классе университета, где через два года были уже 80286 и один 386SX. Вот тогда я оторвался на полную.

Я зависал в классе каждую ночь, ибо днём шли занятия.

Я переиграл во все игры, существовавшие в то время.

Я, хреново в школе учивший английский, после Star Control 2 и ещё нескольких не переведённых на русский квестов стал понимать буржуйский текст.

Я стал разбираться в железе. Хотя это и строго запрещалось — открывать системник.

Что в итоге? Я не могу играть в любую крутую современную игру с навороченной графикой. Ну фигня же просто! Раньше недостатки графики компенсировались охрененным сюжетом и детальной проработкой локаций. Теперь — ширпотреб. Картинка красивая, эффекты обалденные, а внутри ноль. Ни сюжета, ни геймплея. Голливуд, блин.

Кто ещё помнит журналы, целые развороты которых были забиты предложениями купить рингтон или картинку на свой мобильник? Это сейчас любое изображение можно закачать в телефон и поставить на звонок любую мелодию. А тогда, кроме подобных журналов, процветали ларьки и отделы в магазинах, где это можно было сделать за не очень скромную сумму.

И вот однажды пришла мне мысль, как этот контент можно пиратить. Не весь, конечно. Только чёрно-белые картинки, именуемые иконками. Всё просто до неприличия: картинки эти обладали каким-то смехотворным разрешением, пиксели можно было различить даже в журнале. Этим, собственно, я и пользовался. Брал тетрадку, обводил нужное количество клеток (16×16, например) и скрупулёзно, с лупой, перерисовывал в неё понравившиеся изображения из журнала. На Siemens C60 открывал простенький графический редактор, в который переносил по пикселю рисунки из тетради. Результаты рассылались по SMS или через ИК-порт друзьям и одноклассникам.

Так вот и жили. А в ещё более старых монохромных телефонах можно было самому писать мелодии по нотам штатными средствами… Но это уже совсем другая история.

Где-то в середине 90-х, кажется, в «Компьютерре» была опубликована статья о новейших разработках в области хранения данных на оптических и магнитооптических дисках. Одной из описываемых разработок была система однократной записи информации с помощью лазера на диск, покрытый сверхтонкой золотой плёнкой. Несмотря на относительную простоту реализации, минусом метода было то, что запись могла быть сделана только один раз. Перезаписать информацию, как на гибкий магнитный диск, было невозможно. Но разработчикам удалось обойти эту проблему. Они предложили такой формат записи, что когда с диска требовалось удалить файл, на диск просто дописывалась новая таблица распределения файлов, в которой «удалённый» файл отсутствовал, а информация физически так и оставалась на диске. Это сопровождалось следующим комментарием:

Оптический диск имеет настолько огромную ёмкость — около 640 МБ, что потеря места от «удалённых» файлов будет просто незаметна.

Где-то в конце 90-х я и группа молодых охламонов от имени нашей школы отправились на олимпиаду по программированию. Я занял на ней почётное двадцать какое-то место и вернулся домой.

В школе нас, олимпиадников, собрал директор и попросил написать для их бухгалтерии маленькую такую программу. Обещал даже заплатить тому, кто лучше всех выполнит задание. «Угу», — подумал я, вспоминая, как меня прокатила бухгалтерия ДК, где располагался мой радиокружок.

В общем, задание я выполнил. Программа получилась просто отличная. Но с закладочкой: через два месяца каждые тридцать минут вылетает окошко с требованием заплатить. А через полгода — через каждые десять минут. Управление, естественно, сразу же переключается на это окошко. Программу сделал, отдал, а там экзамены, все дела… В общем, я про неё вспомнил уже после выпускного. Вспомнил — и махнул рукой: закладка нормально работать не даст, так что, видимо, выбрали другой вариант.

И вот в конце января решили мы собраться классом на день выпускника — как-никак 15 лет прошло со дня выпуска. Посыльным в школу был выбран я, как затейник мероприятия.

Ну, побежал в школу. Прихожу к директору — директор в бухгалтерии. Иду в бухгалтерию. Общаюсь и краем глаза вижу, как бухгалтер вздыхает и что-то правит в смутно знакомом окошке. Директор видит, что я заинтересовался, делится бедой: есть чудо-программа, делает всё, что надо, так, как надо, удобный интерфейс, всё хорошо… Но постоянно напоминает, чтобы её купили. Он, директор, и рад бы её купить, но у кого? Нигде никаких контактов просто нет.

С отвисшей челюстью сажусь за эту машину, изучаю свою — вне всяких сомнений, свою! — работу, пусть и на «хрюше», а не на 98-й. В окне About — гордый ник М@ZEP — и всё. Во всплывающем окошке — тоже ничего. В ридми…

В общем, я попросил программу с собой: я, мол, программист, я сумею её взломать… И добавляю про себя: «Ибо исходников уже не осталось».

На то, чтобы в отладчике вычистить закладку, ушло всего три вечера. За взлом денег не взял, ибо было стыдно: забыл указать контакты, а они 15 лет мучаются.

Где-то в 1992 году я работал в Unix. Там была страшная неудобная файловая оболочка и ещё более страшный и неудобный текстовый редактор. До сих пор помню: чтобы выйти из него, нужно было четыре раза нажать Esc. И я взялся эти проблемы решить.

Текстовый редактор я просто один к одному передрал с популярного тогда MultiEdit, который меня полностью устраивал, а вот при написании файловой оболочки я, конечно, взял за основу логику Norton Commander, но кардинально её переработал. У меня количество окон с файлами не ограничивалось двумя, и эти окна можно можно было располагать как угодно и делать произвольной формы. Какой-нибудь человек из будущего опознал бы в этой оболочке Windows-стиль.

Ещё я придумал тогда файлы-ссылки, чтобы можно было создать список нужных тебе программ и файлов, не меняя их фактического расположения по каталогам, — полную аналогию ярлыков и рабочего стола.

Поскольку с оперативной памятью тогда было плохо, то при объёмных операциях я применял фоновый залив и подкачку из оперативной памяти в файл на диске и назад.

Графики в оболочке не было, но всё было реализовано псевдографикой. Переопределив символы, я получил закруглённые углы у окошек, несколько нужных мне картинок для кнопок, радиокнопок и чекбоксов. Получился красивый как бы графический интерфейс, но без нагрузки на комп.

Потом я изобрёл визуальное программирование. Тогда все элементы интерфейса прописывались прямо в коде с абсолютным позиционированием. Написал — скомпилировал — запустил и смотришь: «Ага, это поле на три символа влево сдвинуть, эту подпись на пять вправо». Неудобно, в общем. Написал программку, где можно было на экране расставить подписи, поля и кнопки, это всё сохранялось в бинарный файл, который при выполнении программы на лету подгружался и использовался для отображения формы. Если такой таблицы или таких полей не было, то они создавались при сохранении формы. Вышел аналог Access.

Тогда за написание «Windows» я получил в качестве поощрения от начальства пятьдесят баксов. Спустя много лет я подумал, что если бы я это делал не в украинской провинции, а где-нибудь в американском университете, то, может, заработал бы на нём не пятьдесят долларов, а пятьдесят миллиардов. Хотя, с другой стороны, будь я в Америке, то получил бы, наверное, больше пятидесяти долларов, но миллиарды заработал бы всё равно не я, а какой-нибудь ушлый маркетолог с мамой в совете директоров.

Хотя, если абстрагироваться, то раз социально неадаптированный прыщавый девственник смог не только предугадать многие тенденции в развитии программного обеспечения, но и реализовать их, значит, это и не так ценно. Миллионы смогли бы сделать это тогда. Может, действительно важно, кто это продвигает, а не кто делает? Похоже, это и есть закон жизни.

Нам, технарям, сложно принять эту мысль, так как мы привыкли гордиться своими знаниями и умениями, но я много раз в жизни наблюдал, что ярлык «хороший специалист» — это часто тупик для карьерного и социального роста. Ведь такого человека выдвигать не только на высокие должности, а даже на начальника отдела нерационально. Теряешь специалиста, приобретаешь офисного служащего. Офисного служащего найти намного проще, чем хорошего специалиста. Это ответ всем тем возмущённым IT-специалистам, у которых начальник отдела ничего не понимает в компьютерах. Это не противоречие, это закономерность.

Сам в немалой степени игроман, сын-первоклассник тоже не отстаёт. Также недавно сталкивался с эмуляторами, когда подарил ребёнку портативную приставку с Андроидом на борту. И что хочу сказать — при всём разнообразии современных игр сын без ума от того самого Марио, первые самостоятельные приключения которого начались за год до моего рождения. А почему? Да потому что как Марио, так и многие другие игры на NES (SEGA, SNES, GBA…) предлагают затягивающий геймплей в чистом виде, а большинство и адекватную сложность, чтоб игру не хотелось бросить, посчитав излишне скучной либо, наоборот, слишком трудной. Сравнение по сложности их с современными слишком условное: у всех поколений есть и лёгкие, и трудные игры в разных жанрах.

Да, кстати, и жанр платформера ныне вовсе не забыт. Взять хотя бы Limbo, Braid, Rayman или Super Meat Boy, хардкорность которого способна вывести из душевного равновесия кого угодно. Загляните в Cтим — там куча подобных игр. Плюс много нового делается в восьмибитной стилистике — фанаты-то никуда не пропали. Это всё безумно интересно и активно набирает обороты, ведь игровой культуры как явления у нас в 90-е особо-то не было (в отличие от «забугорья»), а сейчас появилась возможность приобрести раритетные приставки с играми или хотя бы пользоваться эмуляторами.

В интернете полно обзорщиков, коллекционеров и просто любителей старых игр. Все они разного возраста, пола, цвета кожи и т. д., но объединяет их одно — вечный ребёнок, живущий в душе, который всегда готов унестись на бескрайние просторы фантазии, оседлав любимую игру.

Решил вспомнить детство: поставил на смартфон эмуляторы старых приставок и накачал игр, об которые в детстве был угроблен не один джойстик. Графика, конечно, такая, после которой геймер-ньюфаг будет плакать кровавыми слезами. Но те игры ведь реально затягивают! По сложности ненамного отстают от современных, а зачастую и превосходят.

Вот ныне практически позабытый вид игры — платформер. Почему сейчас их почти не делают? А главное, как мы в далёких девяностых умудрялись проходить это без единого сохранения, имея только три жизни в кармане, оставляя игру на паузе на время обеда и уповая на то, чтобы доблестные электрики не обрубили электричество?

Смешной бородатый старик Макар слишком бодр для своих лет. Он успевает всё: и фотографировать, и прыгать с парашютом в аэроклубе, и с внуками приводит немало времени. Он знает, как играть на бирже, даже немного знаком с модой в высшем обществе, но это — только для спортивного интереса. На биржу и моду он смотрит свысока. Больше всего он любит мастерить. Но не так, как другие. Бывает, притащит в сарай подаренный соседом по даче старенький мотоблок, позовёт внуков — и давай чинить. А потом — красить. А потом — испытывать, какой шедевр получился из ещё недавно ржавой рухляди.

Именно такие, как он, пользуются DOS, Symbian, Minix 2, Slackware 1993 года и помнят, как совладать с Б3–34. Нам со стороны они кажутся смешными олдфагами, замкнувшимися в своём мирке, но сами-то они точно знают, что это не так.