Железо

Примерно в конце девяностых принесли на настройку 486DX100. Из оборудования: материнка с процессором и памятью, видеокарта, клавиатура.

В конце установки 95-я винда гордо отрапортовала: «Обнаружен модем, драйвера установлены. Давайте в интернет сходим, а?»

Служил я в Забайкалье на командно-программной траекторной радиолинии инженером-радиотехником Космических войск (правда, космическими наши потешные войска тогда ещё не называли: секретность, все дела). Станция КПТРЛ была уникальна: 1967 год изготовления, самая новая среди подобных в Советском Союзе, я бы даже сказал — в мире. Заключительный экземпляр серии: двухэтажная, на крыше — зеркальная антенна под куполом. Аппаратура блочная, из дюралюминия; полторы тысячи радиоламп, тысячи реле, в общем, та ещё ремонтопригодность, а хуже всего — миллионы контактных соединений в блочных разъёмах, реле, цоколях, кнопках и тумблерах, которые не отличались высокой надежностью. Неудивительно, что в критических ситуациях офицерский состав (а в дежурный расчёт входили два-три офицера и пять-восемь солдат-операторов) выверенным ударом ноги в проблемные точки аппаратуры восстанавливали работоспособность.

Как-то во время подготовки к очередному сеансу подходит ко мне рядовой Дияров Р. М. (привет, дружище!), оператор поста эталонных частот, и произносит замечательную фразу:

— Товарищ старший лейтенант, там у меня в одном блоке сигнала нет. Может, дать ему? А?

За окном веет вьюга, и силы тьмы властвуют безраздельно. Рядом со мной на полу стоит стоит собранное мною чудовище. Каждая его составляющая имеет собственную богатую историю.

Жёсткие диски, накопившие по четыре года непрерывного рабочего стажа. Какие-то из них — бывшие системные, сменившие десятки разных операционных систем, какие-то работали годами в компьютерах игроков-профессионалов, чудом пережив пыльный апокалипсис и хлёсткие удары по системнику.

Старый Celeron, разогнанный ещё моим дедом, покуда он был жив.

Две планки памяти разных производителей: одна родом из известной проектной организации, другая — из собственного игрового компьютера, много лет назад павшего жертвой моей криворукости.

Гигабитовская материнская плата с совершенно непредсказуемым свойством отвергать USB-подключения, уходя в такие дали зависания, что перезапуск возможен только с помощью тумблера на блоке питания.

Звуковая плата от Creative ещё тех времен, когда частоты были двух- и трёхзначными. Эта красавица последовательно меняла компьютеры, пережив адскую жару, пыль, мои кривые руки и несколько сгоревших материнских плат.

Неубиваемая карточка ATI, что отрисовывала на экране сверкающее великолепие Hexen и Heretic, потом Quake 2 — и так вплоть до наших дней, пока мой знакомый не решил поделиться старым железом.

Завершает композицию привинченный на изогнутую металлическую заглушку на месте сидирома ветеран-вентилятор, охлаждающий четыре престарелых жёстких диска из начала истории.

Чувствую, сверкнёт молния, грянет гром, и я, как небезызвестный доктор Франкенштейн, воскликну, глядя на дело рук своих:

— It’s alive!

Недавно произошла со мной ужасная история. После смерти очередной «икспишки», не пережившей творений начинающих программистов нашей конторы, я решил отформатить винт и наконец поставить «семёрку». По традиции решил попробовать установить свой любимый Nero 6. Чем чёрт не шутит — вдруг оживёт мастодонт? Но судьба приготовила мне удар оттуда, откуда я его ждать не мог: не подводивший меня много лет кейген вылетел с ошибкой инициализации звукового устройства.

Установка драйверов, переустановка их же, поиск дров на схожие устройства, попытки отключить само опознавание звука в незнакомой и дикой винде, — ничего не помогало. Только случайное озарение, что умная «семёрка» не подключает звук, если его некуда выводить, позволило решить эту проблему. К звуковой карте я подключил нашедшийся в ящике стола переходник с 3,5 мм на четверть дюйма, припаяв к нему конденсатор.

С тех пор я перестал любить восьмибитную музыку, бреюсь по утрам и ношу белые рубашки.

Позвала меня не так давно школьная подруга. Её знакомый приходил, устанавливал MSE и прочие антивирусные продукты — ни один обновляться не согласился. Сразу ясно: вирус. Придя на место, я обнаружил, что вирус заодно заблокировал все официальные сайты антивирусных компаний и тому подобное. Приняв решение скинуть все нужные подруге файлы на свой винчестер, я отключил IDE-DVD-привод, подключил свой винт, скинул файлы, выключил комп, вытащил винт и нажал кнопку включения компа. Кулеры молчат. Монитор не показывает изображение, BIOS не издаёт характерного звука. Заглянув в системник, я обнаружил грустно свисающий с видеокарты кулер, который то ли от некачественности, то ли от температуры отвалился. Вот чего-чего, но кулера от видеокарты с собой не было.

На следующий день, захватив с собой видеокарту, новый кулер, термопасту, нетбук и свою возлюбленную для компании, я вновь отправился к подруге. Перепроверив все контакты в системном блоке, подключил монитор к нетбуку — изображение есть. Поставил свою видеокарту — изображения нет. Что же с случилось с компьютером? Сгорел мост? БП не даёт нужного напряжения? Отказал порт? Решив напоследок ещё раз проверить весь системник, я нашёл причину неполадки. Между верхней стенкой системного блока и DVD-приводом лежала упаковка из-под презерватива, остановившая работу всего компа простым замыканием.

Исполнилось 50 лет с момента выпуска ЭВМ «Минск-1». Для нынешнего поколения программистов это что-то сродни мамонтам и саблезубым тиграм; мне же довелось застать одну из этих машинок в рабочем состоянии, хотя работали уже в основном на ЕС-1022. Это было время, когда вопрос «А сколько бит в вашем байте?» был уже несколько неуместен, но его ещё не считали глупым. Память тогда устанавливали не планками, а шкафами. Натуральными такими шкафами, для переноски которых требовалось двое лаборантов и один научный руководитель. Кстати, мой тогдашний научрук как-то попал на больничный с переломом пальца ноги: неудачно уронил дискету.

Так-то, малята.

На прошлой работе заказывал сервак. Времени прошло прилично, с полгода где-то. Неделю назад звонят: купили, мол, а не работает ничего, не стартует даже. Приходящий мальчик-админ у них в отпуске, директор в панике. Решил разобраться ради интереса и приехал. Оказалось, директор посчитал, что я выбрал слишком дорогую сборку сервака, и заказал корпус с блоком питания. И всё: внутри было пусто.

Что тут скажешь? Руками развёл: сэкономили, мол, молодцы, пятерку всем, — взял 500 рублей за вызов и был таков.

Подруга попросила посмотреть, что с компьютером: выключался через несколько секунд после включения. Сняв крышку с системника с целью осмотра материнской платы, заметил несколько подозрительных бурых пятен. На мой вопрос об их происхождении подруга виновато опустила глаза и начала мяться. После непродолжительных пыток выяснилось, что это пятна от пролитого полтора года назад компота.

«Но ведь он работал всё это время!» — с мольбой в голосе произнесла подруга. Мои попытки объяснить ей, что такое ржавчина и как она влияет на чуткую электронику, наткнулись на бескомпромиссное утверждение: «Компот же свежий был!» — и моё мировоззрение рухнуло.

Есть у нас на работе программист. В свой 21 год он может с лёгкостью писать на 14 языках (в том числе и на узкоспециальных), но история не об этом. Парня стали звать Лаской за то, что он, выходя на перекур, всегда гладил свой системный блок.

На одном корпоративе он всё-таки обмолвился о причинах странного поведения. Неизвестно, что с его организмом такое, но если что-то может его ударить током, то ударяет. На работе его дёргало от любого металла, в большинстве случаев — от ручки входной двери. Парень менял одежду, обувь, стулья, — ничего не помогало. Тогда он пошёл более простым способом: перед выходом стал гладить системник, который забирал статику с его тела и избавлял от мучительных разрядов.